Но он уже смотрел на меня не как на муху, а скорее как на пчелу, которая не только зудит, но и жалит.
Я заметил это и нанес последний удар:
— Не тяни время!
Тогда он стал выбираться из-за тесной парты. Комарницкий на всякий случай отступил подальше. В классе стояла мертвая тишина. Потом хлопнула дверь. Я глянул на ребят. Они смотрели на меня бесспорно одобрительно.
— На чем мы остановились? — спросил я…
На перемене Еремеева поблизости не оказалось, и я не стал его разыскивать. Однако в конце дня в учительской уже знали, что произошло на уроке. Я понял это, услыхав, как Прасковья бурчит, прислонившись спиной к кафельной печке:
— Выгонять — большого ума не требуется…
Мне стало неудобно, и я не знал, что сделать — обидеться или пропустить эту реплику мимо ушей.
Выручила Виктория.
— Вы в самом деле выгнали Еремеева?
С Викторией наши отношения складывались идеально. Мы просто не замечали друг друга. Я ее, как видно, не особенно интересовал.
— Да, выгнал. Кстати, он вел себя возмутительно!
— Ха-ха-ха! Бедный мальчик. Да он просто проводил воспитательную работу!
— Перестаньте кривляться, — одернула ее Прасковья.
И тут только до меня дошло. Ведь Еремеев председатель учкома! В волнении я забыл об этом. Но это же совсем черт те что!
— Такого «воспитателя» не из класса, а из комсомола нужно гнать! — возмутился я от души.
— Положим, Николай Сергеевич, вы немножко преувеличиваете!
Это сказал директор. Он вошел в учительскую после меня. Вошел как-то тихо, неприметно.
— Еремеев хороший ученик и удалять его из класса не стоило. Этим поступком вы подорвали его авторитет.
— Который он поддерживает мордобоем?
ebooksa