Тяжелый случай, мол.
И пересел ко мне на диванчик. Тесноватый для нас двоих.
— Знаешь… — сказал он, устраивая руку на его спинке, словно ловелас из американских комедий. — Ты совсем не в моем вкусе.
Ну приехали!
Это из пикаперских приемов, что ли? Кто-то еще ведется на эту седую древность? Даже с нами, провинциальными дурнушками, такое уже не прокатывает.
— Ты тоже не в моем, — сообщила я, отодвигаясь к стеночке.
— Но я люблю вызовы… — промурлыкал Андрюша, медленно скользя взглядом вниз от моих глаз к моему декольте.
— Может, лучше с парашютом прыгнешь? — С надеждой предложила я.
— Недостаточно экстремально по сравнению с тобой.
— Тогда без парашюта!
Я бы отодвинулась еще дальше, но там была уже стена.
Андрюша раздвинул губы и слегка высунул свой раздвоенный язык. Словно хотел что-то попробовать на вкус. Кого-то.
— Обожаю таких скромниц, — сообщил он, приближая свое лицо к моему. — Таких любопытных скромниц, как ты. Признайся, ты сейчас подумала, как это — целоваться со мной?
Самое страшное, что да, подумала!
И не только целоваться!
Оторвать взгляд от двух кончиков языка, которые действовали независимо друг от друга, было почему-то невозможно. Это как смотреть видео с восковой эпиляцией очень волосатых мужиков. И страшно, и притягательно, и противно одновременно.
И, конечно, я подумала, что опыт был бы уникальный…
— Когда я закончу с тобой, тебе будет очень стыдно смотреть на себя в зеркало, Дарина, — выдал еще одну явно заготовленную фразу Андрюша.
Вот где-то на этом месте все прочитанные мной любовные и эротические романы, вошедшие в мировую сокровищницу литературы, начиная с богини нашей Джейн Остин и заканчивая Эдичкой Лимоновым, разом взбунтовались в организме.
Когда филолога тошнит от пошлости — никто и ничто не может его остановить!