Я неловко потопталась на месте, пожала плечами в ответ на выражение лица Элки и направилась вслед за ним.
Ничего не понимаю.
Совсем ничего.
Не понимаю в тот момент, когда рука с напряженными жилами придерживает дверь передо мной.
Не понимаю и тогда, когда жестокий ветер с Невы бросает в меня горсть холодных капель — и одновременно с ними моих губ касаются чьи-то горячие твердые губы.
А потом вдруг как понимаю!
— Хочу индивидуальную экскурсию от Дарины, — хрипло шепчет Егор, отрываясь от меня на мгновение и обнимая ладонями мое лицо. — Проведешь?
И он снова жадно набрасывается на мой рот, даже не дав ответить.
Разве есть варианты?
Глава седьмая, в которой у таксиста, лифтера и швейцара остаются горячие воспоминания
Целовалась я в жизни чуть чаще, чем занималась сексом.
И всякий раз поцелуи были про что-то свое.
Иногда — про то, как нам не о чем разговаривать друг с другом, поэтому давай делать то, что не требует слов.
Иногда — про неловкость первого свидания и настороженность практически незнакомых людей.
Иногда — про то, что так положено — целоваться девушке с мужчиной, раз уж они собираются что-то замутить.
Наверняка на психфаках всего мира не раз писали дипломы, кандидатские и докторские на тему невербальной коммуникации посредством поцелуев. Но все гениальные открытия в этой области остались в пыльных архивах, там же примерно, где и мои изыскания о роли варенья из крыжовника в личной жизни литературных героинь викторианской эпохи.
А жаль.
Я бы почитала.
Потому что внезапно вся вот эта невербальная коммуникация и ее сложный анализ вылетели из головы, выдутые холодным ветром.
С Егором целоваться было просто… вкусно.