— Хм, да? — с очень озабоченным видом Егор потер пятнышко у меня на животе, а потом наклонился и лизнул. — Я все исправлю! Смотри, как новенькая!
И он с очень старательным и серьезным видом принялся слизывать каждый розовый след с моей кожи, вытягивая язык и рисуя круги самым кончиком.
И не забывая поглядывать на меня, ловя каждый мой вздох и каждый приступ дрожи, пробегавший по телу.
Грудь он смял с утробным урчанием, впился пальцами в белую кожу, проминавшуюся под его рукой и хорошенько вылизал ее всю — видимо, на всякий случай, чтобы я не сердилась.
— Мне кажется, тут чего-то не хватает… — промурлыкал он, устроившись у меня между ног и любуясь на грудь, сжатую с двух сторон его ладонями. — Такой вкусный десерт нельзя оставлять без украшений.
Подтянув поближе креманку со взбитыми сливками, Егор взял ложечку на длинной ручке и начал увлеченно выкладывать их по кругу, чтобы в центре оставался только торчащий сосок.
Когда тот казался ему недостаточно выразительным, он наклонялся и щекотал его кончиком языка, а то и прикусывал зубами, чтобы придать яркий цвет и бодрящую твердость.
Работа требовала большой сосредоточенности, но не на шутку его увлекла.
А я ловила свое дыхание, стараясь не разрушить такую красоту, но каждый раз, как от прикушенного соска по всему телу разбегались маленькие искристые молнии, было все труднее сохранять спокойствие.
Пришлось прикрыть глаза, чтобы успокоиться, но от этого ощущения лишь стали ярче.
Прохладное касание ложечки, мягкость сливок, горячий язык, острый край зубов…
Дразнящий зуд требовал продолжения, но все мои порывы пресекались мягким:
— Шшшш… не мешай, я творю!
Он творит, а я изнываю!
— Ну вот, кажется, идеально, — довольный собой, наконец заявил Егор. — Ты произведение кулинарного искусства, так и хочется съесть!
Мои груди были похожи на два пирожных, покрытых облачками сливок с алыми вишенками на вершинах.
Что-то в этом было порочно-сладкое — быть для него десертом.
— Съешь, — выдохнула я, еле терпя разгорающийся зуд в теле. — Съешь меня!
— Я думал, ты уже не попросишь!
И он набросился на свое творение, безжалостно разрушая его красоту. Слизывая сливки, втягивая в рот алые вишни с такой силой, будто и правда собирался их съесть.