Эфиопы держались в стороне, хотя было заметно, что и они явно не отказались бы присоединиться. Но, взглянув на суровых кубинцев и русского капитана, всё же оставались на месте — от греха подальше. Оно и правильно, нечего лезть в священнодействие негритянского ритуала. Котелок уже вовсю бурлил, получая время от времени новые ингредиенты. То в бурлящую воду летели ягоды, собранные с кустарников и деревьев, то травинки, то стебли, а то и плохо очищенные от земли корни растений.
В довершении всего действа в котелок полетели кусочки смолы мирры и ладана. И через пару минут в ноздри ударил бесподобный, ни с чем не сравнимый, почти божественный аромат. И, словно по волшебству: огонь костра, блестящие в его пляшущем свете глаза, звезды… да что звёзды — весь мир закрутился в бешеном калейдоскопе! И внезапно остановился…
Повисла гулкая тишина. Казалось, что замерли не только люди, несколько мгновений назад кружившиеся в танце и выкрикивающие нечленораздельные звуки, но и застыл сам огонь. Тени от костра мистически удлинились, больше не падая на землю, а словно застывая прямо в неподвижном воздухе, и потом поплыли, формируя огромные серые кольца.
— Змееголовый, я жду тебя, приди!
Из теневых колец внезапно вынырнула искажённая огнём морда щитомордника. Высунулся и снова втянулся чёрный раздвоенный язык, облизнув змеиную пасть.
— Я слышу тебя, Мамба. А у тебя есть чувство юмора! Пригласить меня, чтобы спасти укушенного чёрной мамбой! Это символично, и это радует. Я всё сделал для того, чтобы ты смог вернуться в мир живых и порадовать мою сущность, воскресив из небытия и меня самого. Для этого мне пришлось заключить договор с другими богами, и всё лишь для того, чтобы дать тебе ещё один шанс. К сожалению, ни времени, ни места твоего возвращения я не предполагал. Это оказалось очень далеко по времени, совсем рядом с тем, откуда ты выпал первый раз. Я слаб и почти не чувствую тебя. Я связал себя огромными долгами, и теперь ты должен помочь мне вернуть их. Мы с тобой уже почти одно целое, если ты погибнешь, исчезну и я, помни об этом. У нас с тобой есть единственный шанс спастись.
— Я готов, змееголовый. Каким образом я должен это сделать?
— Всё, как и всегда, нет лучшей цены, как жертвоприношение. Начни с животных, а потом…
Моё лицо исказилось в гримасе отвращения.
— Знаю, знаю, ты не делаешь этого, но у тебя всегда будут обстоятельства, чтобы, сражаясь за свою жизнь, убивать других. От тебя требуется только одно, когда от твоей руки или пули кто-то отдаст душу божественному эфиру, ты должен вслух сказать, что ты отдаёшь её духам Африки, а мы тут разберёмся между собой по-братски. Главное, чтобы ты выполнил свой договор. Едва ты это сделаешь, я смогу тебе подсказывать, так ты сможешь взять власть. Денег и сокровищ не обещаю, но мои знания ещё могут тебе пригодиться. Я появился тогда, когда этот континент лишь нарождался, и знаю я много. А в твой век знания — это сила. Люди хотят жить вечно, об этом они мечтали всегда. Помни об этом, Мамба, а сейчас — прощай! Я слишком слаб, чтобы вести с тобой разговор. Помни — знание сила!
Образ змееголового вновь исказился, поплыл, распался на отдельные рваные тени и постепенно исчез, растаяв в африканской ночи и оставив после себя лишь мистическое ощущение тяжелого взгляда демонической сущности. Духи Африки смотрели её глазами на дерзкого человечишку, который рискнул разбудить их и попросить о помощи, но игра того стоила…
Едва наш разговор завершился, мир ожил, а я в изнеможении повалился на землю, хрипя и рыча. Белки моих глаз закатились под самые брови, а лицо было настолько искажено, что все, кто наклонился ко мне, в испуге отпрянули назад. Через несколько минут одеревеневшие лицевые мышцы расслабились, и я пришёл в себя.
Костёр уже почти погас, и закопчённый котелок уже не бурлил. Поднявшись, я натужно закашлялся, отплёвываясь кровью и соплями. Звук моего кашля побудил заказчика целебного зелья осторожно приблизиться ко мне.
— Мой брат будет жить?
— Будет, — громко плюнув загустевшую слюну, ответил я. — Напиток здоровья почти готов. Когда остынет, мы напоим твоего брата, и он выздоровеет. Я разговаривал с богами Африки, и боги смилостивились, даровав мне тайну и силу напитка. Он будет жить, а сейчас отойди, мне надо помешать зелье, чтобы оно стало ещё сильнее, и попробовать его.
Взяв в руки железную ложку, что валялась возле костра, я подошёл к котелку и принялся перемешивать настой. Хотелось немного пошалить, плюнув в варево для пущей важности, но сдержался. Слюна у меня целебной не была, так что, обойдётся.
Попробовав с ложки настой, я нашёл его очень достойным и получившимся как надо. Сняв котелок с огня, наполнил услужливо подставленную кружку и пошёл к больному. Приподняв Манхалу голову, я напоил его. Больной судорожно сглатывал напиток, не приходя при этом в сознание, он бредил. Котелок с остатками зелья держал в руках брат больного, с тревогой смотря на своего родственника.
Я стёр с лица больного обильную испарину и, нацедив вторую кружку, вновь приложил её к устам страдальца. Его снова бросило в жар, да так, что пот ручьями тёк по лицу. Напитка хватило и на третью кружку, после чего, дав знак удалиться от больного, я напоил его в третий раз, оставшись ждать результата.
За стеной палатки между тем разгоралась драка. Жаждущие вылечиться от всех мыслимых и немыслимых болезней плеснули свежей воды в котелок, разбавив остаток зелья, и теперь яростно сражались за него, вырывая друг у друга. Каждый старался урвать себе хоть пару капель священного напитка. Все они видели, с каким трудом он создавался, и поэтому в его целебных свойствах никто не сомневался.
— Мне! Дайте мне напиться, я страдаю поносом!