Неистовый маг

— Стройсь! Целься! Огонь! — и вновь сокрушительный залп по ничего не понимающим паладинам и рыцарям, которые умирали не смотря на то, что прикладывали вполне ощутимые силы, чтобы защитить себя.

Тем не менее настала очередь перезарядки.

Солдаты ухватились за специально пришитые мешочки к ремням, опоясывающими их кирасы. Таких мешочков были десятки и в каждом из них присутствовал бумажный сверток с пулей и порохом.

Стрелок зубами откусывал кончик бумажного свертка и высыпал из него немного пороха на затравочную полку своего мушкета, затем закрывал крышку.

Следом он высыпал оставшийся порох внутрь ствола. Порох был рассыпчатым и с веселым шелестом ссыпался внутрь. За порохом шел бумажный сверток с пулей, который запихивался внутрь шомполом, вытаскиваемым из специального паза внизу мушкета. Пулю затолкнуть внутрь было не так-то просто, ведь она прилегала очень плотно, да еще и мешался бумажный сверток. По окончанию процесса взводился ударный механизм.

Перезарядка длилась чуть меньше минуты. За это время церковники смогли прийти в себя и начать разворачиваться к новой угрозе. Маги, приободренные поддержкой, воодушевились и стали куда активнее отбиваться.

Вновь выстрел первой шеренги, пороховой дым, уносимый слабым осенним ветерком, падают тела и разносятся крики боли, а смертоносный механизм другого мира продолжает собирать свою кровавую дань.

Пули не всегда справлялись с защитой тех же рыцарей Ордена, не говоря уже о паладинах. Они словно несокрушимые стальные башни стояли там, где вокруг них все падали. В такие моменты огонь концентрировали именно на них, что становилось фатальным.

Тем не менее, даже если пуля не пробивала доспех, то она с такой силой вбивала металл брони в тело своего владельца, встряхивая внутренности, что некоторые падали на землю от болевого шока, царапая скрюченными пальцами место попадания и пытаясь вдохнуть.

Позади же них застыли шокированные ландскнехты. Они огромными глазами провожали истребление отличных воинов, которые, при других обстоятельствах, могли им попортить не мало крови. Конечно, они были истощены войной с магами, но они не растеряли своих навыков. Здесь же с ними даже не сражались, а просто изничтожали, словно грызунов рачительные хозяева.

Церковники, закончив маневр, бросились к специальным отрядам и сначала нарвались на полноценный залп, смешав ряды, а следом получили арбалетный залп от стоящих рядом наемников.

Тем не менее, никто не мог назвать воинов церкви трусами. Получая огромные потери, они не дрогнули, продолжая рваться вперед.

Но Вальтер Шмидт был готов и к такому развитию событий.

— Отступаем! — спец отряды организованно отходят вглубь строя ландскнехтов, оставляя тех разбираться с остатками воинов Орденов. Раненные, подчас с кровоточащими пулевыми отверстиями и погнутыми доспехами паладины и рыцари выглядели жалко и одновременно устрашающе. Словно истерзанный дробью медведь, умирающий, но все еще способный забрать своего убийцу с собой на тот свет.

Все, кто был по рангу ниже рыцаря уже погибли, или от точного огня мушкетов или сраженные клинками, копьями и алебардами наемников.

Но рыцари и паладины отказывались умирать до того, как покарают тех, кто ударил им в спины.

Доспехи были истерзаны и поломаны, единственное, что поддерживало в них жизнь была внутренняя и божественная энергия.

Они насквозь прорвали строй ландскнехтов, раскидав их словно псов. И солдаты удачи устрашились столь страшного самопожертвования, отступив.

Но подобные истории отнюдь не всегда заканчиваются хорошо для храбрецов.

Выйдя с другой стороны строя, оставшиеся в живых паладины и рыцари уставили в полностью готовые к бою две сотни мушкетеров.