– Типа того.
Она профессионально качнулась на своих навороченных каблуках и выудила пачку русского «Мальборо» из эксклюзивной розовой сумочки. Мчащиеся мимо машины уже вовсю бибикали, водители дивились тому, как ночной охранник «Счастливого дракона» о чем-то болтает с девочкой-мальчиком шести с лишним футов ростом, а теперь она демонстративно совершала нечто и вовсе противозаконное. Она открыла красно-белую пачку и с вызовом предложила Райделлу закурить. Сигарет в пачке осталось две, с фабричными фильтрами на концах, но одна была явно короче другой, со следами малиново-синей губной помады.
– Нет, спасибо.
Она вытащила короткую недокуренную сигарету и сунула ее в рот.
– Знаешь, что бы я сделала на твоем месте? – Ее губы, огибая коричневый фильтр, казались парочкой миниатюрных надувных матрацев, покрытых блестящей голубоватой глазурью.
– И что же?
Она выудила из сумочки зажигалку. Точно такие продают в табачно-антикварных лавках. Скоро их тоже прикроют, как он слышал. Она щелкнула и прикурила. Втянула дым, задержала, выпустила, отвернувшись от Райделла.
– Я бы, твою мать, растворилась в воздухе.
Он оглянулся на «Счастливого дракона» и увидел, как Дариус что-то говорит мисс Хвалагосподу Сгиньсатана, кассиру-контролеру ночной смены. У Хвалагосподу было отменное чувство юмора, что, как считал Райделл, и неудивительно – с таким-то именем. Ее родители были членами особо ревностной секты южнокалифорнийских неопуритан и взяли фамилию Сгиньсатана еще до того, как родилась Хвалагосподу. Все дело в том, разъясняла она Райделлу, что никто сейчас толком не понимает, что значит «сгинь», так что, если она по глупости сообщала свою фамилию, все дружно записывали ее в сатанистки. Поэтому в миру она обходилась фамилией Проуби – так звали ее папашу прежде, чем он заразился религией.
Тут Дариус сказал что-то смешное, и Хвалагосподу захохотала, откинувшись всем телом. Райделл вздохнул. Ну почему Дариус не пошел проверять поребрик первым?
– Слушай, – сказал Райделл, – я же не говорю, что ты не имеешь права здесь стоять. Тротуар – это общественное место. Просто пойми, в компании существует такая политика.
– Я докуриваю эту сигарету, – сказала она, – после чего звоню своему адвокату.
– А нельзя без лишних напрягов?
– Не-а. – Широкая, ядовито-синяя, вздутая коллагеном улыбка.
Райделл мельком глянул назад и увидел, что Дариус делает ему какие-то знаки, показывая на Хвалагосподу с телефоном в руке. Он надеялся, что они еще не звонят в ДПЛА. Почему-то он почувствовал, что у девицы действительно есть адвокат, а это совсем бы не понравилось мистеру Парку.
Дариус вышел наружу.
– Это тебя! – крикнул он. – Слышишь, из Токио!
– Прошу прощения, – сказал Райделл и отвернулся.
– Эй! – сказала она.
– Что «эй»? – он снова посмотрел назад.