– Не люблю адвокатов, – сказала Шеветта.
– Конечно не любишь. И у тебя нет рефлекса тяжбы.
– Тяжбы?
– Он тебя избивает. У него престижная студия на верхнем этаже, восемь сотен квадратных футов. У него есть работа. Он тебя избивает, но ты же не заказываешь автоматически ответного точечного удара; ты не из среднего класса.
– Я просто не хочу иметь с ним ничего общего.
– О том и речь. Ты же из Орегона, верно?
– В каком-то смысле, – сказала Шеветта.
– Ты когда-нибудь думала об актерской профессии?
Тесса перевернула бутылку вверх дном. Раздавленный ломтик лайма упал в горлышко, а несколько капель пива – на исцарапанный черный пластик стола. Тесса засунула в бутылку мизинец и попыталась выудить ломтик.
– Нет.
– Ты нравишься камере. У тебя такое тело, что парням просто крышу срубает.
– Отстань, – сказала Шеветта.
– Как ты думаешь, почему они выложили твои фотографии с той вечеринки в Малибу?
– Потому что напились, – сказала Шеветта. – Потому что делать больше нечего было. Потому что они студенты и изучают медиа.
Тесса выудила из бутылки остатки лайма.
– Все три ответа верны, – сказала она, – но все-таки главная причина – твоя внешность.
За спиной Тессы, на стенном экране из штампованного вторсырья, появилась очень красивая молодая японка.
– Посмотри на нее, – сказала Шеветта, – вот это внешность, верно?
Тесса глянула через плечо.
– Это Рэй Тоэй, – сказала она.