– Все о’кей, – говорит Фонтейн, снимая обертку с маленькой острой палочки и засовывая ее в угол рта, – ничего не почувствуешь.
Силенцио интересно, как действует палочка, как черное или как белое, но Фонтейн не меняется. Он стоит, где стоял, с этой палочкой во рту, и глядит, как тощий черный мужчина ножницами снимает с Силенцио волосы. Силенцио глядит на Фонтейна, слушая, как лязгают ножницы и как звучит в его голове новый язык.
«Зодиак Морской Волк». Очень чистый корпус. Ввинчивающаяся головка. Оригинальный безель.
– «Зодиак Морской Волк», – говорит Силенцио.
– Ну, мужик, – говорит тощий черный мужчина, – да ты не прост!
18
Сельвин тун
У Райделла была своя теория насчет виртуальной недвижимости. Чем меньше и дешевле реальный офис фирмы, тем больше и помпезнее ее веб-сайт. По этой теории, Сельвин Ф. К. Тун, коулунский нотариус, должен был вести дела из свернутой в домик газетки.
Райделл так и не сообразил, как пропустить входную заставку, по-настоящему монументальную, в условно египетском духе, напомнившую о том, что его давний приятель Саблетт, кинофанат, называл «метафизикой коридоров». Заставка изображала вытянутый в перспективу сплошной коридор, и, будь он реальным, туда можно было бы въехать на танке. Горели барочные канделябры, от стенки до стенки простирался кроваво-алый виртуальный ковер, а текстура стен была странновато-липкой на вид и напоминала мрамор с золотыми прожилками.
И где это Лейни откопал подобного типа?
Каким-то образом Райделл сумел вырубить музыку – подобие классики, с непрерывным крещендо, – но все равно ему пришлось минуты три ползти до дверей офиса Сельвина Ф. К. Туна. Двери были высокие, просто высоченные, текстура их символизировала чье-то весьма абстрактное представление о ценной древесине.
– Тоже мне, тик, – сказал Райделл.
– Добро пожаловать, – произнес с придыханием гиперженственный голос, – в контору Сельвина Ф. К. Туна, нотариуса!
Двери широко распахнулись. Райделл смекнул, что, не выруби он вовремя музыку, она бы сейчас зашкалила.
Виртуально офис нотариуса был размером с олимпийский плавательный бассейн, но на проработку деталей здесь явно поскупились. Райделл шевельнул трекболом на очках и приблизил картинку прямо к столу, размером примерно с бильярдный и с той же, что у дверей, имитацией недоструганного дерева. На столе – парочка безликих железных предметов и стопка листов виртуальной бумаги.
– Что означает «эф-ка»? – спросил Райделл.
– Франсис Ксавье, – сказал Тун, похожий на карикатуру маленького китайца, причем нарочито примитивную, в белой рубашке, черном костюме и черном галстуке. Его черные волосы и черный костюм имели одну и ту же текстуру, эффект был странный, но, как решил Райделл, не преднамеренный.
– Я думал, вы занимаетесь видео, – сказал Райделл, – а «эф-ка» это вроде как прозвище. Стандартное же сокращение для «спецэффектов», точно?
– Я католик, – сказал Тун совершенно нейтральным тоном.
– Без обид, – сказал Райделл.