Когда Ямадзаки окончательно вползает, Лейни включает проектор в своих громоздких древних очках; картинка, которую он рассматривает, ослепляет Ямадзаки. Ямадзаки дергается, пытаясь увернуться от луча. Видит фигуры в кадре, залитые дневным светом, который кажется каким-то не новым, подержанным.
– …думаете, он это делает на регулярной основе? – (Картинка почти не дрожит; снято с руки, потом цифровая стабилизация.) – Что-нибудь с фазами Луны?
Ближний план одной из фигур, стройной, мужской, как и все остальные. Нижняя половина лица скрыта черным шарфом. Жесткие черные волосы над белым высоким лбом.
– Никаких оснований для подобного заключения. Он просто пользуется случаем. Ждет, пока они сами не придут к нему. Потом берет их. Эти вот, например… – (Камера плавно дает панораму лица и голой груди мертвеца с широко раскрытыми глазами.) – Типичные торчки. У данного экземпляра в кармане был найден «плясун». – (На бледной груди мертвеца видна темная запятая, прямо под грудиной.) – У второго проткнуто горло, но артерии каким-то образом не задеты.
– Еще бы он задел. – Голос человека за кадром.
– У нас есть досье, – также за кадром говорит человек с шарфом; изображение мертвого лица отбрасывается лучом на картонную стену, на желтое одеяло Лейни. – У нас имеется полный следственный отчет о психотипе. Но вы его попросту игнорируете!
– Конечно же, игнорирую.
– Вы решительно все отрицаете. – (Две пары рук в хирургических перчатках хватают труп и грубо переворачивают. Под левой лопаткой видна еще одна рана, поменьше; кровь скопилась под кожей, свернулась и потемнела.) – Однако он представляет для вас такую же реальную опасность, как и для всех остальных.
– Но он интересная личность, не так ли?
Рана, показанная крупным планом, похожа на маленький печальный ротик. Кровь кажется черной.
– Не для меня.
– Вы сами не интересная личность, случайно?
– Нет. – (И камера идет вверх, луч света ловит острую скулу над черным шарфом.) – И вы не хотите, чтобы я был таким же интересным, я правильно понял?
Раздается еле слышимый звон, передача прерывается. Лейни запрокидывает голову, лицо человека с шарфом в стоп-кадре на картонном потолке, слишком яркое, искаженное, и Ямадзаки видит, что потолок усеян крохотными наклейками, множеством разных портретов невзрачного на вид человека, странно знакомого. Ямадзаки моргает, фокус его контактных линз смещается, ему не хватает очков. Без очков он чувствует себя не в своей тарелке.
– Кто это был, Лейни?
– Помощник, – говорит Лейни.
– Помощник?
– Трудно найти хорошего помощника в наши дни. – Лейни вырубает проектор и снимает очки. В неожиданном сумраке лицо его похоже на детский рисунок, черные дырки глаз на фоне мертвенно-белой мазни. – Тот, кому звонили…
– Который говорил?
– Он хозяин мира. Насколько вообще у мира может быть хозяин.