– Как же, Яшенька?..
– Не знаю… Сам не знаю ещё… Ты не плачь, – заволновался он, увидав на глазах её слёзы. – Всё пройдёт… Я подумаю… Да не плачь, ради Христа… Не могу я… Ради Христа, не плачь.
Насилу утешил он её и решил больше об этом с ней не говорить.
Наступила страстная неделя.
Раньше о. Яков все силы употреблял на то, чтобы успеть сделать всё в должном порядке, и службу справить, и исповедников отпустить, приходил домой усталый, но довольный, что удалось ему сделать именно так, как наметил с утра. До обедни отпустит восемь человек, перед вечерней десять и после вечерни тридцать.
Теперь этот внешний порядок потерял для него всякий смысл. По-новому раскрывалось для него содержание страстных дней. И опять, точно так же, как при чтении Евангелия, хотя каждое слово службы было известно, ему казалось, что слышит он обо всём этом в первый раз. Из дому он спешил в церковь, сосредоточенный только на одной мысли: узнать, наконец, что же ему делать.
Исповедников было много. О. Яков почти не спрашивал о грехах и отпускал с первого слова.
– Не надо, не надо… Бог простит, – говорил он, как только начинал кто-нибудь рассказывать о своих грехах, и торопливо накрывал епитрахилью и отпускал грехи.
– Подожди, батюшка, – грех тяжкий на душе, – остановила его одна старушка.
Но о. Яков, низко наклонив голову, сказал ей:
– Господь всё видит – простит. А я сам в грехах весь…
В четверг большая церковь была полна причастниками. Праздничные красные рубахи, красные и синие платья, яркие платки колыхались, залитые весенним солнцем. Мальчик, сторож и псаломщик не успевали подавать поминанья. Староста с напомаженными волосами взошёл в алтарь и спросил: «Хватит ли вина для теплоты или откупорить новую бутылку?» Все суетились по-праздничному.
О. Яков облачился. Подошёл к престолу. Долго стоял неподвижно.
– О. Яков, – сказал псаломщик, – матушка записку прислала.
– Не надо. После.
И вдруг о. Яков быстро повернулся, подошёл к ризнице и начал снимать с себя облачение.
– Разве голубую наденете? – удивился псаломщик.
Но о. Яков молча взглянул на него и в одном сереньком полукафтане вышел на амвон.
– Братья мои, сестры мои, простите меня ради Христа! – громко сказал о. Яков и поклонился земным поклоном. Вся церковь как один человек поклонилась ему в ноги.
– Нас прости… Прости Христа ради… – как вздох пронеслось со всех сторон.
ebooksa