– Ну, уж это ты врёшь!
И по блеску его незабинтованного глаза она видела, что он смеётся.
– Уродинка мой, – снова сказала она. И долго-долго целовала его руки.
Николай Сергеевич пролежал всю зиму. Наконец доктор сказал, что скоро можно будет выписаться из лазарета.
В этот день Соня принесла цветы – нежно-лиловые фиалки.
Он молча взял их и положил на столик.
Соня хотела сказать что-то, но взглянула в его открытый глаз и остановилась: на неё смотрел кто-то чужой – упорно и зло.
– Коленька, что случилось?! – вырвалось у неё.
– Сегодня я первый раз видел себя в зеркало… без повязки… я совершенно изуродован.
Соня быстро обняла его и, целуя белую повязку на его голове, сказала:
– Господи! А я думаю, что случилось…
Его волнение передалось ей. Но она думала только об одном: успокоить его.
– Да пойми ты, раз навсегда… я люблю тебя, всего тебя… а не лицо твоё…
Он взял её за руку. Близко придвинул к себе и сказал:
– Такого нельзя любить… я знаю наверное…
Слёзы обиды сжали ей горло.
– Не смей говорить так… Я буду любить всегда… Понимаешь: всегда!
Она отвернулась, чтобы не расплакаться.
Он обнял её и совсем другим голосом сказал:
– Я всё время только об этом и думаю… Ведь такой ужас, Сонечка… Я не только изуродован. У меня совсем чужое лицо…