CB: Ах, тот Платон! Ясно… Не его русский сын.
ВП: Да, Платонов — чудесная фамилия. Означает человека, у которого в предках был Платон.
CB: Да, я понял вас. Вы о нашем, об общем Платоне говорили.
ВП: Что касается влияний. Это, можно сказать, очень простой вопрос. Если человек под влиянием и это осознает, то он уже не под влиянием.
CB: Да, это верно…
ВП: А если человек этого не понимает [того, что он под влиянием], то обсуждать это с ним невозможно. Я просто не знаю, что сказать.
CB: Ну, что вы можете сказать о Pink Floyd?
ВП: Ах, …
CB: И об американской поп-культуре вообще, так как она… тоже присутствует в ваших книгах.
ВП: Американской поп-культуре?
CB: Да.
ВП: Я ничего не знаю об американской поп-культуре. Слушаю музыку, конечно. Но, в общем, мне больше нравится британская музыка. Хотя здесь, в Америке, когда я слышу американские песни, в них обнаруживается гораздо больше смысла. Это странная штука, кстати. Если их слушать в Москве, они просто не отзываются ничем (не резонируют).
CB: Вы как-то раз мне сказали, что Москва — это сейчас лучшее место проживания, из которого можно воспринимать американскую культуру раньше, чем сами американцы. Вы посмотрели «День независимости» на месяц раньше, чем он вышел в прокат в США.
ВП: Мне кажется, в июне посмотрел, да.
CB: В июне, раньше, чем это имело смысл, то есть раньше 4-го июля…
ВП: Да.
CB: Благодаря нелегальным записям, пиратским и так далее. Вы вообще создаете образ Москвы широко открытой, как добру, так и злу. В основном, возможно, злу.
ВП: О да, широко открыта. Вы знаете, вот это слово «открыта», обычно употребляют в отношении двери, которая может быть закрыта. Но там ведь просто ничего нет вокруг: ни стен, ни окон, ни дверей.
CB: Да, это что-то вроде дадаистской картинки: дверь среди чистого поля.
ВП: Точно так.