— …считала, что любовь — это «русские горки»?
— Мой дорогой Темплар…
— Я просто вспомнил, — без тени смущения откликнулся тот, — другую твою знакомую из Торки, которая так считала. И иного не знала, пока не встретила тебя, — о, вернись ко мне, крошка моя! Но ты что-то говорил…
— У нее есть дядя.
— Не может быть!
— Да, есть, и она живет с ним, и у него дом в Ньютоне. Построен почти семь лет назад. Дядя собирался обосноваться там и провести в нем остаток жизни, однако некий человек настаивает, чтобы дом был продан ему.
— Настаивает?
— Что-то вроде того. Он…
— Давай-ка все проясним, дружище. Как зовут дядю?
— Себастиан Альдо.
— Видимо, богатый человек?
— Преуспевающий.
— А мистер Крыс — тот, что хочет купить дом?
— Мы не знаем, кто он. Он подослал своего секретаря, сгусток елейности по имени Гилберт Нив.
Святой сел в кресле поудобнее.
— И что дальше?
— Дальше немного — по крайней мере, так было до сегодняшнего дня. Дядя продавать дом отказывался. Нив предлагал все больше и больше — дошел до двадцати тысяч фунтов, если не ошибаюсь — и был так назойлив, что в конце концов дядюшка не выдержал и вышвырнул его вон.
— И?
— Три дня спустя он возился в саду, как вдруг с него слетела шляпа. Когда он ее поднял, в ней оказалась дырка от пули. Неделей позже он ехал на машине, в которой внезапно оторвался руль. Будь скорость выше, дядя разбился бы насмерть. Еще через неделю таинственным образом всех домочадцев разом поразил какой-то недуг. Сделали анализы и нашли в молоке мышьяк. Пару дней спустя позвонил Нив и спросил дядю, не передумал ли он.
— Дядя Себастиан опять послал его куда подальше?