Завидев издали весело, словно пританцовывая идущего Иосифа, братья натравили на него собак. Но волкодавы учуяли своего и завиляли хвостами. Тогда братья сказали друг другу: «Вот сновидец тот подходит, убьем его и бросим в одну из ям, а отцу скажем, что хищный зверь съел мальчика. Вот и увидим, сбудутся ли сны его».
Только Реувен воспротивился их замыслу, стал уговаривать братьев не проливать крови ближнего, ибо грех братоубийства самый тяжкий из всех грехов.
– Не лишим его жизни. Бросьте его в яму, а руки не налагайте на него, – предложил Реувен, решив про себя, ночью тайком вызволить Йосефа и отправить к отцу.
Братья нехотя согласились. Реувен сказался больным и ушел полежать в тени шалаша.
Йосеф беззаботно с раскрытыми для объятий руками подошел к братьям. Вместо приветствия те окружили его, сорвали разноцветную рубашку, поволокли к яме. Сбросив отрока в глубокую бездну, братья сели есть хлеб. И только теперь увидели караван странствующих купцов. Йе́гуду осенила спасительная мысль, которой он поделился с братьями:
– Что пользы, если мы уморим сновидца, лучше продадим его купцам, а рука наша да не будет на нем, ибо он брат наш, плоть наша.
Все согласно закивали головами. И когда купеческий караван подошел на близкое расстояние, они вытащили Йосефа и продали за двадцать сребреников. Караван продолжил путь в сторону Египта.
Вечером Реувен прокрался к яме, чтобы вызволить брата. Но как тает воск перед огнем, так растаяло его сердце при виде пустой ямы. И разорвал он одежды свои, и пошел к братьям и сказал: «Мальчика нет, а я куда денусь?». Те признались старшему брату в содеянном.
– Но как мы оправдаемся перед отцом? – воздел руки к небу Реувен.
– Давайте вымараем кровью козленка рубашку отрока и отнесем отцу. Он узнает пеструю рубашку и поверит, что Йосефа растерзал хищный зверь, – нашел выход Йе́гуда.
Горе Исраэля нельзя было передать человеческим языком. «И разорвал он одежды свои, и наложил вретище на чресла свои, и оплакивал сына многие годы». Сколько ни утешали его жены и дети, Яаков все причитал: «Горюя, сойду к сыну моему в могилу. Растерзан, растерзан Йосеф»…
Смотреть на глубоко скорбящего отца особенно тяжело было Йе́гуде, который придумал затею с продажей Йосефа. Да и братья в разговорах на пастбище старались свалить на него всю вину. Вконец истерзанный угрызениями совести, Йе́гуда решил покинуть отчий кров, ибо невыносимо стало ему общаться с братьями, видеть страдания отца.
Йе́гуда долго бесцельно брел по пустыне, наконец ноги привели его к Хире. Тот сжалился над исхудалым, кожа да кости, странником, на время приютил у себя. А вскоре и сосватал с дочерью купца, живущего по соседству.
Жена родила Йе́гуде трех сыновей – Эра, Онана и Шела.
Когда дети подросли, Йе́гуда женил старшего сына на девушке по имени Тамар. Но иегудин первенец «был неугоден в глазах Господа, и умертвил его Господь». По заведенному обычаю, брат умершего был обязан жениться на его бездетной жене, чтобы восстановить род первенца. Йе́гуда приказал второму сыну, Онану, взять в жены вдову покойного Эра. Онан отказался наотрез, заявив, что хочет иметь свое потомство, а не продлевать род брата. Однако отец настоял на своем. Онан придумал изощренную месть: «Когда входил к жене брата своего, ронял семя на землю», то есть перед половым актом прибегал к рукоблудию.
От имени его и пошло название этого блуда – онанизм.
Йе́гуда не догадывался о причине бесплодия невестки, но Бог все видел. «И было неугодно в глазах Господа то, что делал Онан, и умертвил Он также и его».
Йе́гуда посчитал Тамар причиной смерти двух сыновей и решил не рисковать жизнью третьего – Шема. Поэтому под разными предлогами отослал вдову к ее родителям.
Прошло много дней, и умерла жена Йе́гуды. Дом опустел, ничто не радовало глаз вдовца. Но тут подоспел праздник стрижки овец, на который для веселого времяпрепровождения собирались овцеводы всего округа. Йе́гуда решил развеять печаль, людей посмотреть и себя показать. Путь его проходил через город, где жила отверженная Тамар. Одна из ее подруг увидела Йе́гуду и помчалась к вдове со сногсшибательной новостью:
Твой свекор расхаживает по городу, разглядывает в лавках товары, развлекается. Сын его младший давно повзрослел, а ты зябнешь в холодной постели. Пойди, предъяви свои права, иначе так и состаришься бездетной.
ebooksa