Моя Тора

– Зачем Ты сделал зло рабу Твоему, и отчего я не удостоился милости в глазах Твоих, что возлагаешь бремя всего народа этого на меня? Разве я носил во чреве весь народ этот, или я родил его, что Ты говоришь мне: неси его в лоне твоем, как носит пестун ребенка, в страну, которую Ты поклялся отдать отцам его? Не могу я один нести весь народ этот, ибо слишком тяжело это для меня…

Создатель посчитал претензии Моше справедливыми и посоветовал:

– Собери мне семьдесят мужей из старейшин Израиля и приведи их к шатру Откровения, и пусть станут они там с тобою. А Я сойду, и буду говорить там с тобою, и возьму от духа, который на тебе, и возложу на них, дабы носили они с тобою бремя народа этого, и не будешь ты носить один.

Моше почесал затылок, ну и задал мне Господь задачку – как выбрать 70 человек из 12 общин? Если взять от каждого колена по 5 представителей, то наберётся 60 человек, по 6 – 72. Что-то нескладно получается. Единственный выход – устроить жеребьевку.

Моше приготовил 70 записок, на которых написал «закен» («старейшина»), а две оставил пустыми и положил их в шапку. Семидесяти участникам выпал счастливый жребий, двоим неудачникам – пустые балеты.

Все сочли решение Моше мудрым и справедливым, никто не обиделся. Из семидесяти избранников жребия плюс Моше был составлен первый Бет-Дин ха-Гадол (Великий или Верховный суд). В Талмуде его обычно называют «Сайге дрин» (от греческого «Санедрион»).

Учрежденный Моше Верховный орган стал предшественников современного парламента-кнесета.

Буквально назавтра произошел неприятнейший инцидент. Возникли, можно сказать, семейные дрязги.

Аарон и Мирьям узнали из заслуживающих доверие источников, что их брат Моше пренебрегает женой. Мирьям без колебаний обвинила Моше в зазнайстве, дескать, братец возомнил из себя бог весть кого, считает, будто он слишком свят, чтобы оскверняться близостью с кушиткой – так называли Ципору за матовый цвет прекрасного лица.

– Разве только с тобой говорил Бог? Ведь и с нами Он тоже говорил. Мы тоже пророки, но нам вовсе не запрещена супружеская близость, – сказали они.

В семейную перепалку вмешался Бог:

– Слушайте слова Мои! Если есть между вами пророк, то Я, Господь, в видении открываюсь ему, во сне говорю с ним. Не так с рабом Моим Моше, во всем доме доверенный он. Из уст в уста говорю Я с ним, и явно, а не загадками. И образ Господа зрит он. Как не убоялись вы говорить против раба Моего Моше?

Не успел Вс-вышний закончить Свою отповедь, как Мирьям покрылась проказой, словно снегом.

Аарон в панике бросился с покаянной речью к Моше:

– Прошу, не сочти нам за грех, что мы глупо поступили и согрешили. Да не будет сестра наша как мертвец, который выходит из чрева матери своей полуистлевшим. Прости нас и заступись за Мирьям перед Милостивым.

Моше раскинул руки и возопил к Богу:

– О, Всесильный, умоляю, исцели её!

Господь внял мольбе Моше, однако поставил условие:

– Если бы отец ее плюнул ей в лицо, разве не скрывалась бы она в стыде семь дней? Пусть будет она заключена семь дней вне стана, а потом придет. Я поразил и Я исцелю.

Целую неделю народ сидел в шалашах и молился за Мирьям. На восьмой день пророчица вернулась очищенной от скверны. Израиль двинулся путь…