Приключения Шерлока Холмса. Возвращение Шерлока Холмса

– Да, да, это я… но вы опоздали. Она умерла.

Сознание молодого человека путалось; он принял нас за врачей, прибывших на подмогу доктору Армстронгу. Холмс уже собрался произнести слова утешения и уведомить его о том, сколько переполоху наделало его исчезновение, как вдруг на лестнице послышались шаги и почти сразу в дверях появилось суровое вопрошающее лицо доктора Армстронга.

– Итак, джентльмены, – сказал он. – Вы не вняли моему совету и выбрали для своего вторжения самый неподходящий момент. Я не стану затевать свару в присутствии усопшей, но, будь я помоложе, я бы не оставил безнаказанным ваше чудовищное поведение.

– Простите, доктор Армстронг, – ответил с достоинством мой друг, – но, я полагаю, наши задачи в некотором роде пересекаются. Если вы соблаговолите спуститься вниз, я думаю, мы сумеем наконец объясниться.

Минуту спустя суровый доктор и мы с Холмсом сидели в гостиной на первом этаже.

– Итак, сэр? – вопросил он.

– Мне очень жаль, что в нашу первую встречу вы подумали, будто меня нанял лорд Маунт-Джеймс. Этот аристократ вызывает у меня сильнейшую антипатию. Я считал своим долгом узнать судьбу пропавшего джентльмена, но на этом моя миссия заканчивается; и поскольку в деле нет никакого криминала, я не меньше вас хотел бы избежать публичной огласки. Я полагаю, здесь не случилось ничего противозаконного, а коли так, вы можете полностью положиться на мою скромность. Я сделаю все от меня зависящее, чтобы дело не попало в газеты.

Доктор Армстронг быстро шагнул вперед и пожал Холмсу руку.

– А вы ничего, – сказал он, – должно быть, я ошибался на ваш счет. По дороге в город меня замучили угрызения совести, что я оставил несчастного Стонтона одного. Слава Богу, я повернул назад и познакомился с вами по-настоящему. Теперь, когда вы и так уже многое знаете, мне будет несложно досказать остальное.

Год назад Годфри Стонтон поселился в Лондоне и без памяти влюбился в дочку хозяйки пансиона. Вскоре они поженились. Ум и доброта этой девушки соперничали с ее красотой. Любой мужчина гордился бы такой женой. Но Годфри является наследником этого негодного аристократишки. Если бы тот узнал о женитьбе Годфри, то непременно лишил бы его наследства. Я хорошо знаю этого парня и люблю – у него масса достоинств. Я помог ему сохранить секрет. Мы оба тщательно скрывали его женитьбу, а то ведь знаете как бывает: шепнешь одному, а назавтра уже знают все. Годфри снял этот уединенный коттедж и до сегодняшнего дня о его тайне так никто и не узнал. Среди посвященных были только я да его преданный слуга – сейчас он уехал за помощью в Трампингтон. Неожиданно жена Стонтона тяжело заболела. Я поставил ей диагноз – скоротечная чахотка. Бедняга Стонтон чуть с ума не сошел от горя, но был вынужден ехать в Лондон, чтобы сыграть в предстоящем матче. Если бы он пропустил игру, ему пришлось бы как-то объяснить свой отказ. Я отправил ему ободряющую телеграмму, он в ответ умолял меня сделать все возможное для спасения его жены. Должно быть, это была та телеграмма, которая загадочным образом попала вам в руки. Я не стал сообщать ему, что часы его жены сочтены, – он все равно не мог ей ничем помочь, но отца девушки я известил о приближающемся конце, а тот счел своим долгом поставить в известность Годфри. Молодой человек примчался сюда в состоянии, близком к помешательству, и с тех пор стоит на коленях возле своей обожаемой жены. Сегодня утром смерть положила конец ее страданиям.

Вот и все, мистер Холмс. Уверен, что вы и ваш друг сохраните тайну, которую я доверил вам.

Холмс пожал доктору руку.

– Идемте, Уотсон, – сказал он.

И мы тихо вышли из этого печального дома, озаренного бледными лучами зимнего солнца.

Второе пятно [43]

Я думал, что больше мне не придется писать о славных подвигах моего друга Шерлока Холмса. Не то чтобы у меня не было материалов. Напротив, я храню записи о сотнях случаев, никогда еще не упоминавшихся мною. Точно так же нельзя сказать, чтобы у читателей пропал интерес к своеобразной личности и необычным приемам работы этого замечательного человека. Настоящая причина заключалась лишь в том, что Шерлок Холмс ни за что не хотел, чтобы в печати продолжали появляться рассказы о его приключениях. Пока он не отошел от дел, отчеты о его успехах представляли для него практический интерес; когда же он окончательно покинул Лондон и посвятил себя изучению и разведению пчел на холмах Суссекса, известность стала ему ненавистна и он настоятельно потребовал, чтобы его оставили в покое. Только после того, как я напомнил ему, что я дал обещание напечатать в свое время этот рассказ, «Второе пятно», и убедил его, что было бы очень уместно завершить весь цикл рассказов столь важным эпизодом из области международной политики – одним из самых ответственных, какими Холмсу приходилось когда-либо заниматься, – я получил от него согласие на опубликование этого дела, так строго хранимого в тайне. Если некоторые детали моего рассказа и покажутся туманными, читатели легко поймут, что для моей сдержанности есть достаточно веская причина.

Однажды осенью, во вторник утром (год и даже десятилетие не могут быть указаны), в нашей скромной квартире на Бейкер-стрит появились два человека, пользующиеся европейской известностью. Один из них, строгий, надменный, с орлиным профилем и властным взглядом, был не кто иной, как знаменитый лорд Беллинджер, дважды занимавший пост премьер-министра Великобритании. Второй, элегантный брюнет с правильными чертами лица, еще не достигший среднего возраста и одаренный не только красотой, но и тонким умом, был Трелони Хоуп, пэр Англии и министр по европейским делам, самый многообещающий государственный деятель нашей страны.

Посетители сели рядом на заваленный бумагами диван. По их взволнованным и утомленным лицам легко было догадаться, что их привело сюда спешное и чрезвычайно важное дело. Худые, с просвечивающими венами руки премьера судорожно сжимали костяную ручку зонтика. Он мрачно и настороженно смотрел то на Холмса, то на меня.

Министр по европейским делам нервно теребил усы и перебирал брелоки на цепочке часов.

– Как только я обнаружил пропажу, мистер Холмс – а это произошло сегодня в восемь часов утра, – я немедленно известил премьер-министра, и он предложил, чтобы мы оба пришли к вам.