Погода прямо располагала к пешим прогулкам. Воздух был теплым и влажным, как на Гроле. Но пах не морем, а цветами.
- Это вирисы – сообщил Эйден, когда мы стояли на площадке, выгрузившись из аэролета на крыше одного из небоскребов столицы – ночные цветы. Сейчас сезон цветения, а город ими усеян. Вирисы цветут по ночам и наполняют Грандис этим ароматом.
Я вдыхала полной грудью пропитанный цветами воздух. Он пьянил не хуже фиросского вина. Хотелось закрыть глаза и вдыхать, вдыхать, вдыхать этот чудесный аромат, который будто проникал не только в легкие, но и в каждую клеточку тела.
- Покажешь, как выглядят эти цветы? – обратилась я к первому мужу.
- Конечно – мужчина открыто улыбнулся. Но его переносицу расчерчивала напряженная складка. Я видела, что он не может расслабиться до конца, его мысли были где-то там, далеко. Я понимала, что все происходящее лежит на нем тяжелым грузом, и не трогала его лишний раз вопросами. Захочет поделиться – расскажет сам. Хотя внутри свербело любопытство, помноженное на беспокойство.
С площадки на крыше открывался чудесный вид на панораму города. Я попросила Нарана обязательно сделать несколько кадров с разных сторон. Грандис был шикарен и имел свой шарм, хотя, по сути, не считая необычный архитектуры, представлял собой стандартный современный мегаполис. Отличительной особенностью были, пожалуй, пешеходные виадуки, заменяющие местным жителям тротуары. Волнообразные белые пешеходные конструкции оплетали город. С высоты птичьего полета они казались лентами, которые хаотично ложились на Грандис.
Оказалось, что мы находимся на крыше «Грандис-центра» - самого высокого здания города. Здесь в принципе не было ничего особенного, кроме этой площадки, с которой вся столица просматривалась вдоль и поперек со всех сторон. Хотя, я ошиблась. Еще одной особенностью здания были прозрачные лифты, которых располагались с внешней стороны небоскреба. Они были целиком прозрачными, даже снизу, поэтому спуск создавал эффект полета.
Прямо перед «Грандис-центром» начинался один из виадуков. Широкая пешеходная полоса тянулась между зданиями. По ней туда-сюда перемещались аль-туры. Кто-то спешил куда-то, кто-то просто гулял, семьи катили робо-коляски. Меня заинтересовали именно местные жители, потому что за эти дни не удалось увидеть семейства аль-туров целиком, не считая пожилых Ир-Домов. Снимать жителей крупно было бессмысленно, во-первых, тайна частной жизни, во-вторых, это бы ясно показало, что семьи на этой планете не обычные, а писать про особенности браков на Аль-Туре мне было запрещено.
Теперь же я могла лицезреть семьи целиком – одна женщина и два, три, четыре мужчины. Иногда без детей, иногда – с детьми. Многодетных семей я не видела, чаще всего один-два ребенка.
- Сколько обычно в семьях детей? – задала я вопрос Эйдену, который шел рядом и держал меня за руку.
- По-разному, один, два, иногда три.
- То есть не обязательно рожать детей от всех мужей?
- Нет. Более того, давить на женщину в плане деторождения запрещено. За это мужчину легко могут отлучить от семьи. Женщина сама вольна выбирать, от кого и сколько детей у нее будет.
- Получается, что весь вопрос контрацепции тоже ложится на ее плечи?
- Наоборот – вступил в разговор Даян. Мы стояли ровно посередине широкого виадука и смотрели на город – каждый из мужчин следит за контрацепцией. Мы все делаем инъекции и перестанем делать их только тогда, когда ты…сообщишь, что готова завести детей.
Я удивленно смотрела на мужчин. Мы ведь не затрагивали этот вопрос еще ни разу. Я колола противозачаточные инъекции, даже не задумываясь о том, что мужчины тоже как-то предохраняются. Эйден знал об инъекциях, видел шприцы и упаковки, но тему эту тоже не поднимал. В моих предыдущих отношениях было по-разному. Но я предпочитала позаботиться об этом самой. После произошедшего со мной, когда я чудом не забеременела от насильника, этот вопрос стал для меня пунктиком. Я хотела ребенка только по собственному желанию. А тут, на Аль-Туре, это, оказывается, даже оформлено на законодательном уровне.
- Это неожиданно – призналась я, больше никак не комментируя эту новую информацию - а как воспитывают детей? В смысле, есть ли разделение между отцами свой-не свой?
- Нет, совершенно – Даян улыбнулся – мы с Ноа рождены от разных отцов. Более того, мы с братом даже разных рас, ведь у нас раса ребенка зависит от расы отца. Но лично я никогда не видел разницы, мои отцы и биологический, и эйнарцы, всегда относились к нам с братом одинаково. Для отцов любой ребенок от туры – родной.
- Наверное, это правильно. Такое равенство и между отцами, и между детьми – я задумалась.
Часто люди, выросшие в больших многодетных семьях, заводят в собственных семьях одного-двух детей максимум, так как, возможно, чувствовали себя в детстве ущемленными и обделенными родительской любовью. В моей семье этой любви было много, я искренне считала, что здорово иметь много братьев и сестер. Так что когда я решусь на детей, я бы хотела большую семью. Я задумалась о трех своих мужчинах. Наверное, рано еще строить какие-то планы, но я бы родила для каждого из них по ребенку. Но пока им об этом знать не обязательно.
ebooksa