Храм опустел. Плясавшие по стенам тени исчезли. Долгий вздох вырвался из груди Фаусты. Она, несомненно полагала, будто осталась одна. Наконец она тоже вышла из церкви. Меченый последовал за ней на некотором расстоянии. Фауста подошла к портшезу, который окружали двенадцать всадников. Один из них держал факел. На улице не было ни души.
— В Монмартрское аббатство! — приказала Фауста, не садясь в портшез.
Носилки тронулись в путь вместе с эскортом и вскоре исчезли в глубине улицы Сен-Антуан. Фауста осталась в одиночестве. Она сделала несколько нерешительных шагов по направлению к Бастилии, но потом внезапно остановилась, словно сомневалась, правильно ли поступает. В этот момент герцог подошел к ней.
Фауста, услышав шум шагов, быстро положила руку на рукоять кинжала и наполовину вытащила его из ножен, но сразу же вложила обратно. Она узнала Гиза. Герцог держал шляпу в руках, в голосе его звучало едва сдерживаемое раздражение:
— Сударыня и возлюбленная принцесса, в такое время улицы города небезопасны. Вы еще слишком недавно в Париже, чтобы знать это. В противном случае вы не отважились бы выйти одна. Но я это знаю, и моя обязанность — предложить вам опереться на мою руку и принять защиту моей шпаги.
Фауста не удивилась.
— Герцог, — серьезно ответила она, — вы знаете, что я неуязвима. Эти улицы, полные проходимцев, не представляют для меня никакой опасности. Временная защита вашей шпаги, которую вы мне предлагаете, — ничто по сравнению с духовной защитой, которой я располагаю.
— Сударыня… — прошептал герцог в суеверном страхе.
— Герцог, вы вышли из этой церкви, — продолжала она, указывая на Сен-Поль.
Это не было вопросом. Фауста утверждала, однако знать наверняка она не могла.
— Да, сударыня, — ответил Гиз, — и именно потому, что я вышел из этой церкви, я…
— Что ж, вернемся туда, — перебила его Фауста. — Для того, что мы собираемся сказать друг другу, видимо, нужно найти более подходящее место, чем эта неуютная улица. Пусть же нашу беседу слышит Господь.
Фауста решительно направилась к церкви Сен-Поль и вошла туда. Гиз, раздосадованный и испуганный одновременно, покоренный этим властным тоном, последовал за ней до самых хоров, где принцесса, наконец, остановилась.
Две свечи, зажженные для странной церемонии, были потушены. Хоры освещались только небольшим светильником, свисавшим со свода на длинной цепи. Фауста взяла Гиза за руку и резко и угрожающе произнесла:
— «Во имя Святой Троицы…
Клянусь на Евангелии Богом-Отцом под страхом предания анафеме и вечному проклятию, что вхожу в Святое католическое сообщество. Я произношу клятву, которой буду со всей искренностью хранить верность, и приказывая, и повинуясь.
Клянусь своей жизнью и вечным спасением оставаться в сообществе, пока во мне есть хоть одна капля крови, не нарушая клятвы ни по чьему-либо повелению, ни под каким-либо предлогом, невзирая на любые обстоятельства…»
Это была клятва Лиги, главой которой являлся Гиз.
Фауста, продолжая удерживать руку герцога в своей, внезапно резко воздела ее к алтарю и продолжала:
— «Во имя Святой Троицы…
ebooksa