— Теперь все в порядке! Вам ничто и никто не угрожает!
— А где вы хотите меня спрятать? — спросил Пардальян.
— У Руджьери, — ответил Крийон. — Если хотите, астролог даже составит вам гороскоп.
Пардальяну стало не по себе, однако виду он не подал. Напротив, произнес, как всегда, спокойно:
— А почему бы и нет? Всегда хочется узнать, что о тебе думают на небесах. Ведь сам я пока не собираюсь туда переселяться…
Они поднялись наверх, Крийон открыл низкую дверь, и Пардальян оказался в просторной, почти пустой комнате. За столом сидел астролог Руджьери и внимательно читал какую-то старинную книгу в деревянном переплете.
Крийон представил шевалье как собственного родственника и добавил на ухо Руджьери, что этот человек оказал Его Величеству важную услугу. Попрощавшись с шевалье, бравый капитан вышел, оставив Пардальяна один на один с астрологом.
Руджьери внимательно посмотрел на гостя. То ли шевалье за шестнадцать лет сильно изменился, то ли у астролога с возрастом ослабла память, но он не узнал юношу, которого когда-то по его приказу заточили в камеру смертников и едва не раздавили железным прессом… Юношу, чья кровь была нужна Руджьери для оживления Деодата, сына астролога и королевы…
— Прошу вас, сударь, — сказал Руджьери.
Он проводил гостя в соседнюю комнату.
— Здесь вы у себя дома, — гостеприимно сказал астролог. — Как видите, в комнате три двери. Одна выходит в мой рабочий кабинет, вторая в коридор, а третья ведет в такую же комнату. Эта дверь всегда заперта. Кроме того, если вы хотите сохранить ваше пребывание здесь в тайне, рекомендую не шуметь. Дело в том, что в смежной комнате прячется один дворянин. Я предоставил ему убежище — так же, как и вам. Он проведет в замке несколько дней.
С этими словами Руджьери откланялся и удалился.
«Странно! — подумал шевалье. — Что это за дворянин и почему он прячется?»
Глава XXXIII
ГЕРЦОГИНЯ ДЕ ГИЗ
Теперь расскажем нашим читателям о событиях, что произошли ночью двадцать первого декабря 1588 года в том самом старинном особняке, где состоялось собрание заговорщиков.
На втором этаже дома находился огромный зал, занимавший почти весь этаж. Шесть его высоких окон выходили на парадный двор особняка. Перед залом имелось что-то вроде прихожей — небольшая, скромно меблированная комната. Заглянем же, читатель, в эту комнату.
Часов около десяти вечера два человека вели там серьезную беседу. В кресле сидела женщина, а перед ней стоял мужчина. Он, похоже, только что совершил долгий переезд. Вид у него был усталый, одежда заляпана грязью.
Фауста беседовала со своим нарочным, несколько минут назад вернувшимся из Рима.
Прекрасная итальянка выглядела по обыкновению спокойной и бесстрастной. Но глаза ее горели, и слабый румянец окрасил бледные щеки. Те, кто хорошо знал Фаусту, сразу бы заметил, что она старается скрыть сильнейшее волнение. Мужчина держал речь. Вот его слова: