– Ирка, заткнись, а! От меня ты что хошь? Сама без глаз? Так я проясню – Андрей не ходок, как бы не помер от обескровливания совсем. Елена – не пойдет боле, сама знаешь. У Таньки истерики идут – промеж ею с Илюхой любовь была, не надо ей его видеть. Вот мы и остались.
– Да я не про это, Маш… – похоже, что у первой женщины пропало всё желание скандалить и она пошла на попятную. – Страшно идти туда, а вдруг они там нас поджидают. Вон, Елена говорила, что не один тот мужик был у менового камня, просто мы всех не видали…
– Страшно, – согласилась с ней рассудительная Маша. – А только ежели до ночи убиенных не завезём, то пожрут их в лесу до утра. Как есть тогда зубы на полку положим. Дичи, считай, нет, мужиков, – тут она грустно вздохнула. – тоже нет. Коли успеем обернуться до темна – так они нам последнюю службу сослужат, подохнуть не дадут.
Послышался скрип тачки и голоса стали удаляться в сторону ворот.
– Нет, ты мне скажи, а если нападут на нас – что делать? – допытывалась неугомонная Ирка.
– Орать. Да охолонись ты, дура… Ну что тебе мужики в лесу могут сделать, ежели до сих пор не прибили? Ну подол задерут, так не девочка чай, не убудет… Вона, как тебя Андрюха с Сенькой в два свистка драли – не развалилась, даже пищала сладко, так и тут…
Дальнейший разговор мне услышать не удалось. Женщины открыли ворота и покатили свой импровизированный катафалк к месту неудачной засады убитых мужиков.
Похоже, что все мои перестраховки с лёжками и подслушиванием были лишние. Хотя, как это лишние? Безопасности много не бывает, так что всё правильно я сделал. Теперь самое время прижать этих баб к ногтю и содрать с них контрибуцию в виде полезных для скромного путешественника материальных благ, ну и переночевать. Солнце скоро садиться начнёт, так что пора ночлегом озадачиваться.
… Я вошёл в форт вместе с женщинами, когда они завозили во двор второго покойника, предварительно попросив Зюзю быть где-то рядом и не показываться на глаза пока не позову. Не стал их ни пугать, ни грозно трясти оружием, а просто вышел из кустов на встречу и предложил вести себя спокойно, по-хорошему. С их стороны возражений не последовало, поэтому и в здание мы вошли так же без приключений. В большой комнате, бывшей в давние времена столовой, на столе лежал подранок, а вокруг него суетились остальные бабы. Мужиков рядом не было. Единственное ружьё, виденное мною раньше на спине этого… со стола, было прислонено к стене у входа. Повезло, даже искать его не пришлось.
– Елена, тут к нам гости, – произнесла Маша. – У ворот повстречали…
Одна из женщин, хлопотавших над раненым, оторвалась от своего занятия и подошла ко мне. Ей было лет, наверное… тридцать пять – сорок. Точнее не скажу, не сильно я разбираюсь в слабом поле. Одета она была не броско, как, впрочем, и другие обитательницы этого места – косынка, глухая кофта с рукавами, длинная, до земли, юбка. Прямо как крестьянка на фотографии начала двадцатого века.
Но из общей картины рабочей, даже несколько забитой женщины, резко выбивались ухоженные, с аккуратно обточенными ноготками нежные руки, милое лицо и умные глаза, оценивающе и беззастенчиво осматривающие мою персону.
– Ну что, поговорим? – у неё оказался низкий, грудной голос. – Или сначала право победителя используешь?
– Поговорим. Только на воздух пошли, тут неудобно. Все пошли, и болезного не забудьте.
Она понимающе кивнула и вышла первой. Я подхватил ружьё раненого, чтобы никому в голову соблазн в пострелушки поиграть не пришёл, дождался, пока все выйдут, и двинул следом. На улице я выстроил женщин вдоль частокола, заставив упереться в него руками и широко расставить ноги, после чего без каких-либо стеснений обыскал каждую. Только после этого, не найдя ничего опасного для себя, пошёл с Еленой к скамейке в углу двора, с которой открывался чудесный обзор практически на всю территорию бывшего мотеля. Остальные так и остались стоять, не меняя положения.
Мы присели, я на всякий случай упёр ей в бок лезвие засапожника, а оружие поставил со своей стороны так, чтобы удобно было подхватить при необходимости.
– Ну? – спросила Елена, задумчиво теребя рукой край платка. – Что с нами делать будешь?
– Ещё не решили, – я сознательно произнёс последнее слово в множественном числе, чтобы не разрушать легенду о группе лихих ребят, с которыми их мужикам просто не повезло. – Смотря чем наша беседа окончится.
Она очень удивилась и начала внимательно всматриваться мне в глаза. Не знаю, что она в них увидела, однако пауза затянулась и я не выдержал первым.
– Хотели бы убить – убили бы давно. Но вы живые. – страшно хотелось закончить эту фразу многозначительным «Пока живые», однако не стал. Выглядело бы как дешёвая пугалка из младших классов, мальчишество сплошное. Всё, прекращаю говорить первым, иначе тётка из меня и что надо, и что не надо выудит. У женщин это легко – мужика разговорить.