– Петруха! – протянув свою немаленькую, мозолистую ладонь, представился он. – Можешь и Петром звать, как тебе удобнее.
– Витя. – пожал протянутую руку я.
Мой новый знакомый сходу взял такой темп, что мне приходилось чуть ли не бегом бежать, чтобы не отставать. Двигались мы по широкой, когда-то шестиполосной улице, очищенной от автомобилей и мусора.
– Ты, я смотрю, издалека идёшь? С севера? – поинтересовался он.
Я насторожился.
– С чего ты взял?
– Лицо обгорело на солнце. У всех беженцев со стороны Москвы такие физиономии, красные и непривычные к нашей жаре.
– Ну, в принципе… да. На юг пробираюсь.
– Понятно, – парень кивнул головой. – До сих пор народец сюда пробивается. Да их понять можно, здесь земля хорошая, что угодно растёт. Сам откуда топаешь?
– Из Вологды. В командировке там был, когда началось…
– Далеко… Где ночевать думаешь?
– Не знаю, не определился ещё.
– Тогда в ночлежку при рынке иди. Там недорого, пять гвоздей всего. Но за имуществом пуще глаза бди, а то попрут…
– Каких гвоздей? – я настолько оторопел, что даже остановился. Петруха останавливаться не стал, пришлось нагонять.
– Обычных, сотки. Это у нас товарные деньги такие. Ненадолго, но вполне себе валюта. – он рассмеялся. – Нормально всё, не удивляйся. Смотри, крупные покупки у нас можно делать за золото или серебро, а мелкие за гвозди. Поначалу пробовали обычные, старые монеты в дело пускать, но не срослось. И мало их, и обесценились они быстро. А гвоздь – вещь! Подделать его крайне сложно, потому что проверить легко; в хозяйстве без гвоздей никак, опять же; да и не так много их, как все думали. Наверное, через год-другой новую мелочь введут – жизнь ведь возрождается и запустит какой-нибудь деятель производство, тем самым обесценив денежную единицу, но пока вот так. Запоминай: один грамм серебра равен тысяче гвоздей, у золота курс плавающий. Хорош болтать, спешить надо, мне ещё две ходки за сегодня надо успеть!
Дальнейший путь проделали практически молча. Я с интересом отмечал, что на улице весьма людно; первые и вторые этажи высоток почти все жилые, за редким исключением; окна заделаны решётками от людей и сетками от грызунов. Тут и там виднелись общественные колодцы, скворечники туалетов, один раз даже видел женщину с коромыслом. Каждый клочок свободной земли был засеян, обнесён внушительным забором. Мимо проехал китайский скутер с важным водителем – я аж в ступор впал, как дикий папуас при виде самолёта.
Общую картину несколько портили новостройки. Хотя какие они уже новостройки, все второй десяток разменяли. Высокие, когда-то красивые дома стояли тут и там пустые, с лохмами оборванного ветрами фасадного утеплителя и выгрызенными старыми пожарищами окнами. Чувствовалась их ненужность, забвение… Оно и понятно – кто в наши дни там жить станет? Только полный сумасшедший или взбалмошный оригинал.
Дело в том, что дома эти, по большому счёту, дрянь несусветная – сам строил в столице копро-дендрическим методом эти початки; так что знаю, о чём говорю. В режиме абсолютной экономии на всём гнали, в сжатые сроки. Проблема в другом: квартиры там, как правило, полногабаритные – никакой буржуйки зимой не хватит, как и дров. То ли дело старые добрые хрущёбы: лифт не нужен; комнатки крохотные, уютные – отапливать одно удовольствие; всеразрушающему времени сопротивляются изо всех сил. Иные уже лет по шестьдесят стоят – и ничего, нормальные строения. «Наследие проклятого совка», как бы обозвали либералы, во всей красе. Ничего, жизнь по местам всё расставила… Наследие есть, а либералов нет.
Наконец добрались. Совершенно неожиданно перед нами раскинулась продолговатая площадь, обнесённая невысоким забором из профлиста и сплошь уставленная контейнерами и палатками. За всем этим хаотичным нагромождением высилось когда-то красивое здание вокзала.
– В общем смотри, – мой новый знакомый ткнул пальцем в пятиэтажное здание. – Ночлежка там. Менялы сидят справа при входе. Дальше не меняй, у этих репутация… Оружейные лавки повсюду, но в конце немного дешевле. Покушать недорого лучше всего у коробейников, что между рядами шныряют. Тут тухлятиной не торгуют, так что ешь спокойно. В вокзале бордель, казино и кабак в одном флаконе, только дорого там, – неожиданно в его глазах загорелся завистливо-ностальгический огонёк, – Не суйся лучше, вмиг без штанов останешься…