– Д-да… Правда… Это не я, это Милка, жена моя… Всю плешь проела: «Я хочу своих детей растить, а не приблудышей!» … Вот и отдали, не чужому ведь человеку!
Михаил брезгливо отпустил Ванькин подбородок и медленно, тяжело осел на землю.
– Мне почему сразу не сказал? – бесцветным, уставшим голосом поинтересовался тот. – Врал зачем?
– Да потому что знал, что ты вонять по этому поводу будешь! К себе не берёшь, у меня ей тоже не сладко – сделал как лучше! Но ты же упрямый! Когда Коля к тебе за Ирку узнать заходил – что ты потом орал? «Гомосек, с серьгой в ухе… Сами вырастим!» – помнишь? Твои слова! И выносите мозг на пару – Милка с одной стороны, ты – с другой! Только моё мнение почему-то никому не интересно. Достали!
– Забоялся, значит… а я-то думаю, зачем ты всю дорогу мне намекаешь, что Колю надо просто шлёпнуть, без лишних рассуждений?! И догонять не рвался особо – то ногу подвернёшь, то живот прихватил… Теперь понятно, чтобы правда про твои гнилые поступки наружу не попёрла… Ну и гнида же ты, отпрыск мой! Могли ведь поубивать друг друга, и ты подохнуть тоже мог до кучи! Вот оно как… Какое у тебя мнение может быть, когда ты от родной дочери избавиться хочешь? Хорошо хоть мамка не видит, что за дерьмо выросло… Золото зачем взял?!
– Так давали же! – искренне удивился горе-папаша. – Оно, если не знаешь, на дороге не валяется.
– Уй-ё-ё-ё! – сморщился от презрения Михаил. – В кого же ты такой конченный?!
Николай, до сих пор не вмешивавшийся в семейные разборки, решил расставить точки над «I».
– Решать что будем, сват?
– Ничего. Забирай внучку, конечно. И извини за весь этот… ну, ты понял. Одна просьба только есть.
– Какая?
– Адрес я твой знаю, так что если сам, без этого, – он указал кивком на сына, – заеду внучку проведать – пустишь?
– Приезжай, не выгоним. И инструмент владельцу занести не забудь. Помнишь, где одалживали?
– Не забуду.
Михаил наконец-то встал с земли, подобрал сумки и, не прощаясь, пошёл на дорогу. У самого выхода со двора он обернулся, долго всматривался в личико перепуганной внучки; затем виновато перевёл взгляд на Николая, после чего, словно ни к кому не обращаясь, натужно выдавил из себя:
– Коля, прости… Искренне прошу тебя. Я не хотел, чтобы так вышло. Вырасти Анечку хорошим человеком, а не как этот ублюдок… А золото он тебе вернёт… вырыгает, а вернёт. С процентами. Ладно, сопли это всё… Удачи! – и твёрдо, уверенно зашагал по дороге на север.
Ванька, немного помявшись, с ненавистью взглянул на своего бывшего тестя, схватил последнюю сумку, и бросился за отцом.
… Я пока не спешил выходить из своего укрытия. Зюзя тоже молчала.
Странно, впервые за много лет мне довелось стать лишь свидетелем человеческой драмы. Просто наблюдать бурлящие страсти, как в кино. Двоякое ощущение. С одной стороны – хоть за попкорном беги, с другой – цепляет чем-то происходящее, хочется помочь, уберечь.
Маленькая девочка в оружейном шкафу; бьющаяся в истерике мать – как оказалось, сосем ещё не старая женщина, скорее рано постаревшая из-за житейских перипетий девчонка; трое здоровых мужиков, готовых по первому косому взгляду пустить кровь друг другу – и весь этот запутанный донельзя узел благополучно развязался! Не верится, совсем не верится – но это так. Даже стрелять ни в кого не пришлось, что особенно радовало.