Наконец она стала рассказывать, что якобы может развеять любое его проклятье. Более того, она даже утверждала, что может обернуть его против самого дядюшки Понедельника, не говоря уже о его клиенте. Ему самому никто о ее похвальбе не рассказывал. С ним вообще особо никто не говорил, по делу разве что. И тетя Джуди, должно быть, поэтому похвалялась, не боясь, что он узнает.
И вот однажды ей взбрело в голову сходить порыбачить. Дети и внуки пытались ее отговорить. Спорили, повторяли, что и возраст у нее уже не тот, и суставы больные. Но она только велела внуку приготовить наживку и удочку для форели и отправилась на Блу-Синк, озеро, по мнению местных, бездонное. Больше того, она вышла из дому незадолго до заката. Никого с собой брать не захотела. Спорить, доказывать что-то оказалось бессмысленно, она просто должна была пойти рыбачить на Блу-Синк, и все тут.
Когда стемнело, она не вернулась, и ее семья слегка забеспокоилась. Но, решив, что она, наверное, остановилась у кого-нибудь из друзей отдохнуть и поболтать, искать ее отправились не сразу. Уже почти ночью детей послали выяснить, куда же она запропастилась.
В поселении ее не было, и собрали людей прочесать окрестности Блу-Синк. Было уже девять вечера, когда ее наконец нашли. Тетушка Джуди оказалась в озере. Лежала на мелководье, подпирая голову локтем, чтобы та не ушла под воду. Ее сын Нед говорил, что заметил огромного аллигатора, который скрылся под водой, когда он посветил факелом над головой матери.
Тетушку Джуди принесли домой и сделали для нее все, что могли. Ее ноги безвольно обмякли, и она молчала, так ни слова и не сказала за три дня. А прежде чем она смогла рассказать, что же произошло и как она оказалась в озере, прошло больше недели.
Она говорила, что на самом деле не хотела идти на рыбалку. Ее семья, да и вообще вся округа могла подтвердить, что она никогда не таскалась к озеру с удочкой. Но в тот день ей понадобилось пойти во что бы то ни стало. Она не могла объяснить почему, но знала точно: нужно идти. Насадив наживку на крючки, тетушка Джуди стала ждать клева. Она опасалась сидеть на голой земле, ревматизм же. Клева не было. Когда солнце стало клониться к закату, она хотела пойти домой, но почему-то не сумела сдвинуться с места. Ей было страшно, невероятно страшно там, у озера, но уйти она не могла.
Когда солнце наконец село и вокруг стало темно, тетушка Джуди почувствовала, как подле нее разливается зловещая сила. А она все так же сидела, не в состоянии шевельнуться. У ее ног возник небольшой, но мощный смерч, что-то сильно ударило ее, и она упала в воду. Пыталась выбраться, но поняла, что ноги ее не слушаются. Тетушка Джуди подумала об аллигаторах и прочих местных чудищах, а еще о пиявках и панцирниках, и стала кричать, надеясь, что ее кто-нибудь услышит и придет на помощь.
Вдруг от одного берега к другому через все озеро протянулась полоса красного света. Она была похожа на грозный меч. И тетушка Джуди увидела, как через все озеро по этой пламенеющей тропе к ней шагает дядюшка Понедельник. А с обеих сторон от красной дороги плыли тысячи аллигаторов, будто армия шла за своим генералом.
Свет сам по себе был жутким. Красный, но она никогда раньше не видела такого оттенка. Страшная тропа подергивалась и дрожала, ни на миг не оставаясь неподвижной, но неизменно тянулась через озеро прямо к тому месту, где беспомощно лежала тетушка Джуди. Озеро с милю шириной, но тетушка уверяла, что дядюшка Понедельник пересек его меньше чем за минуту, — и вот он уже стоит возле нее. Она закрыла глаза от страха, но даже сквозь закрытые веки видела его. Спустя миг она снова закричала. Дядюшка Понедельник зарычал и подскочил к ней.
— А ну замолкни! — рявкнул он. — Еще раз откроешь рот — и это будет последнее, что ты сделаешь в жизни! Твой болтливый язык привел тебя сюда, и здесь ты и останешься, пока не признаешь мою силу. Ты, значит, можешь обернуть вспять то, что я делаю? Ну что ж, я забросил тебя в это озеро. Покажи же свое могущество, выберись из него! Ты не умрешь, но и не покинешь это место, пока не признаешь всем сердцем, что я — твой повелитель. Как только ты покоришься, придет помощь.
Она сражалась. Она точно знала: будь они сейчас перед ее алтарем, ей было бы что ему противопоставить. Какое-то время дядюшка Понедельник хмуро смотрел на нее, потом развернулся и двинулся по озеру той же дорогой, которой пришел. Жуткий свет исчезал там, где он проходил. Затем к тетушке Джуди подплыл гигантский аллигатор и устроился рядом с ней, дрожащей, чувствующей, как силы покидают ее. Она потеряла уверенность в своем могуществе. О, если бы только она смогла умереть или избавиться от этого ужаса! Она больше никогда не колдовала бы, никогда! Если бы только ей удалось избежать челюстей этого чудовища; любая смерть, только не такая! Она мечтала, чтобы дядюшка Понедельник вернулся, ведь тогда она могла бы умолять его об избавлении. Тетушка Джуди разинула рот, чтобы позвать его, но не сумела издать ни звука. Зато увидела огни, приближающиеся к берегу. Это были те, кто ее искал.
Ноги никогда больше не служили тетушке Джуди как прежде, но она поправилась до такой степени, что могла ковылять по дому и вокруг него. После того, как она рассказала о своих приключениях на озере Блу-Синк, от нее никто и никогда не слышал имя дядюшки Понедельника.
Остальные, в таких вещах весьма щепетильные, тоже почти перестали его упоминать. Но иногда, заслышав, как великий аллигатор, который, как всем известно, живет в Лейк-Белл, ревет пасмурным вечером, кто-нибудь показывал пальцем в сторону хижины дядюшки Понедельника и шепотом говорил:
— Сегодня Старик решил заглянуть к своим.
Чарльз Чеснатт. Бедный Сэнди
Чарльз Уэнделл Чеснатт (1858–1932), широко и со вкусом использовавший в своем творчестве «жаргон южных плантаций», — очень трудный для перевода автор: русскоязычные читатели впервые смогли познакомиться с ним только в сборнике «Призрачный замок», изданном «Клубом Семейного Досуга» в 2020 году. Примечательно, что доля «черной» крови, текшей в жилах Чеснатта, — ровно такая же, как у Пушкина, и вдвое меньше, чем у Александра Дюма. Но это не мешало ему быть своим для цветного населения южных штатов, а для белых сограждан он, соответственно, оставался «ниггером».
«Бедный Сэнди» — второй из цикла рассказов о дядюшке Джулиусе, умном, хитром и небескорыстном старом негре (Чеснатт не нуждался в «антирасистских» штампах). Подлинную атмосферу инфернальной жути создают не кровавые подробности, не детали ритуала (они-то как раз относятся к числу баек, которые пожилой хитрец сочиняет для белой северянки ради собственных планов), а совершенно естественные бытовые моменты, воспринимаемые Джулиусом и его соплеменниками как общий жизненный фон.
В северо-восточной части моего виноградника в центре Северной Каролины стоял, глядя на дощатую дорогу на Ламбертон, маленький, простенький бревенчатый дом. Он был построен из древесины сосны всего на одну комнату, свет проникал в него через единственное окно, и дверь тоже была только одна. Его стены повидали многое, но никогда их не касалась краска. Над одним из углов домика торчала большая, с полдома в ширину, кирпичная труба; строительный раствор понемногу осыпался, оставляя между кирпичами трещины. Сами кирпичи тоже крошились, из-за чего труба казалась покрытой некрасивыми оспинами. Эти признаки разложения отчасти маскировала виноградная лоза, то здесь, то там выпускавшая побеги в смелой, но тщетной попытке оплести всю трубу. Деревянный ставень, когда-то прикрывавший незастекленное окно, отвалился и теперь гнил в буйной траве и зарослях дурмана. Купив это место, я узнал, что домишко использовался в качестве школы в течение нескольких лет перед войной, а с тех пор стоял никому не нужный, разве что заблудившаяся корова или бродячий хряк укрывались в его стенах от холодных дождей и пронизывающего зимнего ветра.
Однажды жена попросила меня выстроить для нее кухню. В доме, который мы возвели, когда приехали, была очень удобная кухня, однако по неким загадочным причинам моя жена хотела еще одну, на заднем дворе, отдельно от жилого дома, согласно традиции, принятой на Юге. Конечно, я должен был исполнить ее желание.
ebooksa