Мы переглянулись: для матушки было очень характерно по ходу рассказа настолько уклоняться в сторону от первоначальной темы, что она порой и сама забывала, о чем, собственно, идет речь. Но на сей раз Чарли воспользовался этим в своих целях.
— Ваши слова — святая истина, миссис Андервуд, — заявил он. — И они как раз подтверждают мой тезис: мы сегодня весь день не выходили из дома. Послушай, Лотти, до сумерек еще целый час, и он полностью в нашем распоряжении. Я уверен, что твоя матушка не станет возражать, если я предложу тебе… гм… ну, скажем, пройтись к реке и проверить, клюет ли сейчас форель.
— Только оденься потеплее, дитя мое: вечером может быть холодно, — сказала матушка.
— Хорошо, мама. Я сейчас сбегаю наверх и возьму свою новую шляпку, знаешь, ту, к которой так идет белая шаль.
— А на обратном пути, убедившись, что с форелью все в порядке, мы сможем просто погулять, полюбоваться закатом, — как бы между делом обронил Чарли, когда я уже направлялась к выходу.
Вернувшись, я обнаружила, что мой жених уже запасся удочкой и с нетерпением ждет меня. Мы прошли через лужайку мимо веранды, из окна которой на нас смотрели улыбающиеся лица, причем одна улыбка (матушкина) была доброжелательной, а две других — довольно ехидными.
— Целоваться прилюдно — сущая безнравственность, — процитировал кого-то Джек, с задумчивым видом уставившись на облака.
— О да — безнравственность худшего толка! — подхватила Фанни.
И все расхохотались так, что разбудили мирно дремавшего полковника. Мы слышали, как он пытается сообразить, в чем соль шутки, — и это ему никак не удавалось именно потому, что шутку наперебой стремились объяснить сразу трое.
Мы быстро сбежали вниз по тропинке — и вот перед нами уже калитка. Чарли на миг остановился, выбирая, куда идти. О, если бы мы только знали, что от этого выбора зависит вся наша дальнейшая судьба!
— Решай, дорогая, куда мы пойдем, — сказал мой жених. — Действительно на реку? Или предпочитаешь прогуляться к дальнему ручью?
— Выбери сам, милый. Мне все равно, где быть, лишь бы рядом с тобой.
— Отлично. Тогда я голосую за ручей. Хотя бы потому, что это удлинит нашу прогулку, — прибавил он, окидывая меня влюбленным взглядом.
Ручей, о котором шла речь, протекает по самым глухим участкам пустоши. До него от Тойнби-холла было несколько миль по бездорожью, меж кустарниковых зарослей и скал, но мы, молодые, полные сил, не думали о таких пустяках.
Во время пути нам не встретилось ни единой живой души. Только овцы девонширской породы, пасшиеся на дальних склонах, с ленивым любопытством провожали нас взглядами, видимо, гадая, что это за незнакомцы вторглись в их владения.
К цели нашей прогулки мы добрались уже в сумерки. Ручей, журча, нес свои воды по лощине с почти отвесными склонами, а по обеим сторонам ее, подобно огромным башням, возвышались два скальных столба. Вода прогрызла себе каменное ложе как раз между ними — и там по крутому откосу струился небольшой водопад, образуя у подножия столбов глубокое озерцо.
При свете дня Чарли любил приходить в этот романтический уголок. Не спорю, под лучами солнца эта местность действительно обретала неповторимое очарование, но сейчас, когда струящийся поток озаряла только восходящая луна, а на серебристой глади озерца словно бы плясали призрачные тени, все вокруг выглядело скорее зловеще.
— Знаешь, дорогая, я, с твоего позволения, лучше даже не буду проверять сейчас, клюет ли здесь форель, — произнес Чарли, садясь рядом со мной на ближайший валун.
— О да! — вздрогнув, согласилась я.
— Так что мы просто передохнем тут недолго — и сразу в обратный путь. Но что с тобой, Лотти? Ты вся дрожишь! Замерзла?
ebooksa