— Что? — тихо спросила я.
— У меня не осталось аргументов держать его здесь.
— Владимир Кириллович… — начала я было протестовать, но Леднёв вернулся за стол, решительно положил руки перед собой и сцепил пальцы. На языке психологии это означает «ушёл в глухую защиту и ничего слушать не желает».
— Ты свобода, Анжелика. Возвращайся к работе. Китайский вариант обсудим в другой раз.
Я встала и поплелась к выходу. Настроение устремилось к нулю. Когда взялась за ручку двери и потянула на себя, Леднёв неожиданно сказал:
— Подожди.
Голос у него изменился. Оставался строгим, но уже без суровости. Я повернулась.
— Лика, я вот что хотел тебе сказать… — теперь босс не смотрел мне в глаза. Его взгляд блуждал вокруг да около. — Ты вот что, присядь, поговорим.
Леднёв показал рукой теперь на глубокое кожаное кресло. Через журнальный столик стояло второе такое же. Много раз видела подобные мебельные группы — как под копирку, никакой фантазии! Но раз просят, уселась. Нога на ногу, ежедневник на коленки, сверху руки и жду. Но внутри по-прежнему холодно и неуютно.
Босс уселся рядом. Потом встал, словно у него пригорало в одном месте, дошел до стола и по телефону повелел нам принести кофе. Вскоре в кабинет неслышно впорхнула одна из секретарш Леднёва — девочка модельной внешности. Их у него было целых три, и это ещё одна из причин, почему главной над ними он поставил Гиену — держит их в ежовых рукавицах, не позволяя глазки строить кому бы то ни было. «Прямо как суровая мамка над глупенькими шлюшками», — пошутила я однажды. Уж я-то знаю, для чего миллиардеры держат в своих приемных таких вот девочек-припевочек. Благо, к Леднёву это не относится.
Он отпил кофе, я сделала то же.
— Лика, я понимаю: после того, как мы узнали друг друга, как отец и дочь, тебе трудно находиться в моем подчинении. Я для тебя человек незнакомый, мы ещё притираемся. Но ты пойми: я только добра тебе желаю. Потому и придумал эту историю с Китаем. Хотел, чтобы ты уехала подальше от этого ловеласа, Уварова. Но ты, наоборот, опять с ним сблизилась. Да-да, я знаю, ничего не говори! — поспешно сказал Владимир Кириллович, видя, что я собралась протестовать. Хотела заявить «Моя личная жизнь никого не касается».
— Да, понимаю, но… ты не права. Всё, что происходит с тобой, меня касается непосредственно, я же твой отец. А каждый… папа, — это слово далось ему с трудом, — мечтает, чтобы его дочка была счастлива. С Уваровым, поверь мне, ты такой не станешь. Ну… как же тебе объяснить? Он с юности такой. Когда пришел в мою компанию, совсем зеленый, сразу развил бурную половую деятельность. Перетрахал там всех девушек и даже нескольких дам солидного возраста! Хорошо, пенсионерок у меня не было, он бы и их… — Леднёв смутился. — Ну, ты понимаешь.
— Зачем же ты тогда его держал и продвигал? — не выдержала я.
— Потому что он чёртов гений! В рекламном бизнесе такие, как этот Уваров, на вес золота! Фонтанирует идеями, как заведенный! Потому пришлось его терпеть. Пока он с моей женой не закрутил. Дальше ты знаешь. Но вот что запомни, Лика: такие, как Уваров, генетически не способны оставаться верными.
— Владимир Кириллович, вы повторяетесь… — сказала я, желая прервать словесный понос босс.
— А ты не перебивай, а слушай! — вдруг рявкнул он, так что даже чашка в руке дрогнула и плеснула кофе ему на брюки. — Вот зараза! — выругался он, убирая посуду и стряхивая капли. Но те успели просочиться, и на одежде появилось мокрое пятно.
Я сжала губы. Терпеть не могу, когда на меня голос повышают. Жираф такого себе никогда не позволял. Вернее, однажды попытался. Через пару минут я шлепнула ему на стол заявление по собственному, так он потом долго извинялся и ошибки не повторял. Но вот же засада: Леднёв не просто мой босс, и говорит со мной сейчас не как начальник, а как отец. «Ему я разрешаю на меня шуметь или нет?» — подумала озадаченно и… ничего не решила.
— Прости, — сказал Владимир Кириллович. — Я просто сильно беспокоюсь за тебя. Так вот. — он вдруг сделал серьезное лицо, непроницаемое для эмоций, и сказал. — Лика, у меня есть для тебя один очень хороший вариант. Его зовут Олег Курносов…
Услышав фамилию, я не выдержала и фыркнула в ладошку.