— А мы-то боялись, что волки уже обгладывают косточки Филиппа! — покачал головой Микаэль, и в его черных глазах заплясали веселые дьяволята. Как видно, за мою жизнь он нисколько не волновался.
— Пришлось задержаться в империи, — пожал я плечами, опускаясь на лавку.
Уве наконец переборол изумление и запричитал:
— Магистр! Мы не знали, что делать…
Я приложил к губам указательный палец, призывая слугу к молчанию.
— На какое-то время я не магистр и не Филипп вон Черен, а Рудольф Нуаре. Объясню позже.
Маэстро Салазар усмехнулся и продекламировал:
— Невинным агнцем прикинулся волк, задрал пастушка и в лес уволок?
Я отмахнулся и спросил:
— Чем занимались, пока меня не было?
Уве заметно смутился, но все же источника своих доходов скрывать не стал.
— Обучаю грамоте и счету детей ремесленников. Брать за урок приходится на треть меньше здешних школяров, но на еду хватает.
Микаэль фыркнул:
— Истину глаголет юноша! Мы не умерли с голоду исключительно по милости фру Эммы, вдовы мясника!
— Как так? — заинтересовался я.
— Сначала Уве обучает малолетнего оболтуса грамоте, а после удовлетворяет потребность в мужском обществе его маменьки, — осклабился маэстро Салазар и со значением указал на колбасу. — Меняет, так сказать, палку на палку.
Бедный Уве покраснел до корней волос и разинул рот, но от возмущения не смог вымолвить ни слова.
— Вы… Да вы… — только и выдавил он из себя.
Я отрезал кусочек колбасы, закинул в рот и прожевал.
— Вкусно. А что, вдова — старая и некрасивая?