Жгут развеялся, молния ударила в землю, проклятия сгорели в серебристом пламени, а теневые клинки в щепы разнесли стену сарая за спиной у подранка, не затронув его самого.
И тотчас последовала контратака. Истинный без всякой подготовки направил в нас вал ослепительного сияния, просто невероятного по своей мощи. Мне с ним было не совладать даже в лучшие годы, спас Микаэль. Он шагнул вперёд и принял основной удар на себя, оказался объят незримым пламенем с ног до головы, зато разбил магическую волну, лишил её монолитности. Я рубанул воздух жезлом, отводя остатки смертоносного заклинание от Уве и Марты, и кисть враз онемела, а волшебную палочку едва не вырвало из руки. Она вспыхнула чадящим огнём, и резкий мах не сумел сбить пламя с лакированной поверхности, то лишь загудело пуще прежнего и лизнуло пальцы, спалило волосы на фалангах и перекинулось на кружевную манжету сорочки.
Я отбросил жезл, и едва не проморгал новую атаку раненого мага, решившего поставить в магическом противостоянии точку. Он приложил ладонь к простреленному плечу и резко выкинул перед собой руку, отправил в меня сгусток сплавленной с эфиром крови. Провернуть подобный трюк было не по силам ни одному ритуалисту, и очень немногие сумели бы развеять овеществлённое заклинание, наделённое зачатками злой воли. А уж без волшебной палочки шансов отбиться, не было и подавно…
Я крутанул на запястье чётки и перехватил чары обожжённой левой рукой, будто полуфунтовое ядро поймал. Удар отдался от ладони в плечо, пришлось даже отступить, но пожрать душу и отравить эфирное тело заклинанию я не позволил. Чары бились, зажатые в кулаке, плавя своим жаром кости и воспламеняя кровь в жилах, пытались высвободиться и сочились отравленными каплями меж пальцев. Те срывались с кожи, прямо в воздухе оборачивались призрачными осами и вновь возвращались, окутывали кисть копошащимся слоем и жалили, жалили, жалили, доводя нестерпимым жжением просто до исступления.
Маэстро Салазар, выигрывая для меня время, двинулся к мушкетёрам, но в итоге сумел пройти лишь несколько шагов, а потом выронил шпагу и раскинул руки в стороны. Его утонувшая в ослепительном сиянии фигура запрокинула голову, и до меня донеслось:
– Ангел кружится!
Микаэль начал рассыпаться, растворяться, обращаться в чистый свет. Впрочем, совсем уж незапятнанно-белым тот не был, и над землёй мерзким облаком заклубилась серость. Она выстрелила в разные стороны призрачными щупальцами, охватила мушкетёров и выпила из них жизнь, бросила на землю безжизненные, изломанные и ссохшиеся тела.
Истинный маг не растерялся и закрылся пологом, непроницаемым для посмертного проклятия Салазара, вот только я тоже не терял время даром и за краткий миг передышки сумел сломать зажатые в кулаке чары, превратить их в безвольное орудие и метнул сплав магии и крови обратно в сотворившего его заклинателя. Рука обвисла плетью и потеряла всякую чувствительность, зато сгусток алого сияния прожёг защитный полог, открыв путь серости. Та втянулась в брешь и окутала человека, иссушила его тело и погасила ауру.
Пожрала душу. Попыталась проделать это и с официалом герхардианцев, но того спасла реликвия. Святость выжгла материализованное колдовским даром и чувством вины посмертное проклятие маэстро Салазара – или же проклятие, некогда наложенное на него самого?! – и к небу от того места, где развеялось тело бретёра, ударил столп чистого света, куда более чистого и ясного, чем даже луч солнца.
– Святой?! – сдавленно охнул Сильвио де ла Вега и покачал головой. – Ну уж нет…
Он отбросил разряженный штуцер, вытянул из ножен шпагу и двинулся к нам лёгкой походкой опытного фехтовальщика, каким и был на самом деле. И тут что-то хрустнуло, словно гальку потревожил чей-то неосторожный шаг, я резко обернулся и не увидел Марты, позади меня стоял на коленях один только Уве. Он всё так же харкал кровью, а вот девчонка исчезла, накинув на себя полог истинной невидимости.
Невидимости, которая не могла обмануть обладателя Ока святого Рихора!
– Назад! – рявкнул я.
Сильвио вдруг шагнул в сторону и махнул скьявоной, пытаясь поразить невидимую цель. Брызнула кровь, всего несколько капель, просто окрасилось красным острие клинка, но хватило и этого. Проявился силуэт девичей фигуры, та вывалилась из невидимости и морок сорвало с неё, развеяло в клочья. Марта грянулась спиной оземь, сразу перекувыркнулась через плечо и вскочила на ноги уже на расстоянии полудюжины шагов от официала, быстро попятилась прочь.
Левая рука у меня едва шевелилась, кисть покрывал слой призрачных ос, а пальцы попросту не гнулись; нечего было и пытаться поднять с земли волшебную палочку, пришлось обнажить шпагу. Сбоку встала Марта; одёрнутая моим окриком, она вовремя шарахнулась назад и потому кончик скьявоны чиркнул по плечу и ключице, а шею уже не зацепил. Рукав камзола девчонки понемногу намокал, тоненькая багряная струйка оплетала худое запястье и срывалась с него густыми каплями, но зловещий нож рёгенмарского людоеда в руке ведьмы ничуть не дрожал.
– Пора заканчивать этот балаган, магистр! – объявил Сильвио де ла Вега и решительно двинулся к нам.
Мы с Мартой расступились, намереваясь взять противника в клещи, хоть шансов на успех такой манёвр особо и не увеличивал, и тогда за спиной грянул выстрел!
Сильвио выронил шпагу и приложил ладонь к сердцу. Из-под пальцев толчками потекла кровь, южанин дёрнулся и рухнул лицом вперёд, попытался перевалиться набок и затих.
Я обернулся и увидел, что Уве, так и не сумев подняться с колен, двумя руками удерживает длинный кавалерийский пистоль, а ствол того курится лёгким сизым дымком. Школяр качнулся и повалился вперёд, но не упал, упёрся ладонями в землю.
– Марта, помоги ему! – приказал я оторопевшей от неожиданной развязки девчонки, сам подскочил к распростёртому ничком телу де ла Веги, ткнул его в спину шпагой и навалился, вгоняя клинок в тело, а когда остриё упёрлось в гальку, отпустил рукоять и вытянул из-за ворота висевший на шнурке мешочек. Отыскал перстень официала ордена Герхарда-чудотворца, вложил его в ладонь де ла Веги и обжал вычурную золотую печатку побелевшими пальцами мертвеца.