Однако реализация этого указа отличалась от того порядка, который был прописан в нем же самом. Дело в том, что на деле Сыскной приказ вошел в состав другого крупного учреждения с судебными функциями — Московского судного приказа.
Преобразования начала XVIII в. шли по намеченному еще до Петра I пути объединения мелких и раздробленных ведомств в крупные и цельные. Этот процесс начался еще при царе Федоре Алексеевиче, и через полтора-два десятилетия укрупнение органов центрального управления охватило самые разные части приказной системы, особенно глубоко этот процесс затронул именно приказы судебного профиля: к 1704 г. Московский судный приказ частично или полностью включил в себя Владимирский судный, Сыскной, Земский, Холопий приказы, а также Патриарший Разряд. Во главе столь значительного учреждения стоял боярин А. П. Салтыков.
Салтыков обладал и административным опытом, до того руководя Разбойным приказом в 1683 году. Под властью Салтыкова Московский судный приказ как крупнейшее судное учреждение того времени находился практически до упразднения в 1714 г.
Объединение приказов с судной специализацией имело смысл, потому что позволяло им более эффективно собирать недоимки и управлять в целом. Например, если раньше каждый приказ время от времени отправлял подьячих, выколачивавших из населения не полученные казной деньги, то теперь число посланников можно было значительно уменьшить, а солдаты, прежде выделяемые только Московскому судному приказу, поступали в общее распоряжение слитых воедино учреждений. Аналогично обстояло дело и с другими ресурсами, которыми располагали приказы. Вообще же и воеводам было удобнее иметь дело с одним ведомством, хотя и отвечавшим за широкий круг вопросов, нежели с 6 отдельными приказами.
Можно думать, что параллельно с укрупнением центральных учреждений в регионах шел процесс по замене нескольких институтов одним. Именно так, по нашему мнению, следует понимать указ 10 марта 1702 г., который упразднял губных старост, но при этом немедленно давал жизнь новому институту воеводских товарищей. Таким образом, к 1702 г. завершилась история как самого Разбойного приказа, так и подчиненных ему губных изб.
3. Тюрьмы и палачи Московского царства
В XVI–XVII вв. главным центральным учреждением России, отвечавшим за организацию и осуществление борьбы с преступностью, был Разбойный приказ, в его подчинении находилась большая часть тюрем государства, в том числе так называемые Московские большие тюрьмы. Еще с начала третьей четверти XVI в. известно о существовании тюрем Разбойного приказа в Москве, охранявшихся посадскими людьми, сторожившими их поочередно. Кроме того, в самом здании приказов, возведенном в конце XVI в. в Кремле, находились особые помещения («черные палаты») для содержания подследственных. Однако в них пребывало меньше узников, чем на тюремном дворе.
Статус тюрем Разбойного приказа середины XVII века был четко определен в Соборном уложении. Места заключения, находившиеся в Москве, строились и обеспечивались на казенные средства, а провинциальные тюрьмы содержались за счет местного населения. Что же до Московских больших тюрем, то уточнить их правовое положение позволяет неизвестный ранее указ Михаила Федоровича 1644 года о запрещении сажать в московские тюрьмы по некоторым из видов преступлений, а также о необходимости разрешения судей Разбойного приказа для заключения под стражу и освобождении из московских тюрем на поруки или отдаче под надзор приставов тех колодников, которые находятся в тюрьме с нарушением данного указа.
Достоверно известно, что по меньшей мере с конца XVI в. до начала XVIII в. Московские большие тюрьмы располагались на территории Китай-города, в северо-восточной части Зарядья, неподалеку от Варварских ворот и занимали площадь 821,5 квадратных саженей (более 3700 м2). Что касается численности узников, то наиболее точные данные имеются для середины XVII в. Так, 13 апреля 1655 г. в тюрьме (имеются в виду Московские большие тюрьмы) и на Бархатном дворе, судя по всему, относившемся к приказу Новой четверти, находились 541 человек, включая пленных поляков и женщин с детьми, а на следующий день к ним прибавилось еще 29 человек, присланных на тюремный двор. Из них 377 человек сидели на тюремном дворе, включавшем в себя мужскую и женскую тюрьмы, и 193 — на Бархатном дворе.
Интересные сведения о внутреннем устройстве и численности узников Московских больших тюрем содержатся в расходной записке о раздаче денег от имени Алексея Михайловича заключенным в рождественский сочельник 24 декабря 1664 г. На территории тюрьмы имелось 8 изб, где содержались колодники: опальная (98 человек), барышкина (98 человек), заводная (120 человек), холопья (68 человек), сибирка (79 человек), разбойная (160 человек), татарка (87 человек), женская (27 человек). Всего же жалование получили 737 заключенных, из которых 98 человек получили по рублю, а 647 — по 50 копеек.
Как ясно из названий изб на тюремном дворе, в них могли содержаться заключенные с разными правонарушениями: беглые холопы (холопья), разбойники (разбойная), преступники, возможно связанные с торговлей лошадьми (барышкина), лица, совершившие административные правонарушения или попавшие в опалу (опальная), а также главари разбойных и воровских шаек или зачинщики других преступлений (заводная). Отдельные избы были для женщин, татар, жителей Сибири или тех, кто, вероятно, был прислан из Сибирского приказа.
В 1672 г. во время похорон патриарха Иоасафа II власти раздали по алтыну 680 заключенным Московских больших тюрем. Кроме того, в это же время в приказах находились еще 431 колодник. Таким образом, данные за вторую половину XVII в. позволяют отметить незначительное увеличение количества заключенных. Это объясняется тем, что тюрьма уже была переполнена и не могла вместить всех, кого следовало бы сюда отсылать. При этом даже в первой четверти XVII в. пенитенциарная система позволяла в случае большой необходимости на короткое время разместить на тюремном дворе и в других местах более 2 тысяч человек. Очевидно, что в регулярном режиме работы тюрьмы Москвы в XVII в. могли вмещать около тысячи человек, и по достижении этого числа власти уже начинали говорить о перенаселенности мест заключения.
Во главе Московских больших тюрем стояли дворские, обычно набиравшиеся из числа московских дворян. Срок службы на этой должности мог быть довольно долгим. Например, в феврале 1617 года дворским был назначен Афонасий Кононов, который продолжал находиться на своем посту и спустя более 7 лет в 1624 году. Дворские должны были уметь читать и писать хотя бы для того, чтобы утверждать собственной подписью прием и освобождение узников.
Служба в дворских не считалась почетной, и дворяне, занимающие эту должность, старались как можно быстрее вернуться к военной службе, а потому нередко относились к своим обязанностям пренебрежительно. Известен принятый Алексеем Михайловичем указ 1663 года, рассылавшийся дворским и запрещавший вывозить тела умерших заключенных на улицу и перекрестки (т. н. кресцы). Дворские были обязаны немедленно отдать труп родственникам для захоронения, или, если родных не могли найти, требовалось сообщить об этом в Разбойный приказ, выдававший деньги на погребение. В самом начале XVIII века приказ все так же продолжал за свой счет хоронить одиноких колодников, тела которых увозились в убогие дома.
Как глава тюрьмы дворский нес персональную ответственность за порядок на ее территории. Одной из проблем, о которой сохранившиеся источники упоминают не так часто, были постоянные побеги заключенных. Именно за непредотвращение побегов колодников в 1669 г. был отставлен дворский Игнатий Захряпин, а его обязанности поручили Денису Ульянову. Впрочем, для того, чтобы побеги прекратились, одного дворского было мало, поэтому власти решили приискать еще одного дворянина на эту должность, из чего видно, что руководить тюремным двором могло несколько человек.
В прямом подчинении у дворских находился подьячий московского тюремного двора, занимавшийся делопроизводством Московских больших тюрем. Также к ним был прикреплен и находившийся на жаловании Разбойного приказа священник, он «ведал духовностью» колодников, то есть проводил церковные службы, совершал таинства, исповедовал заключенных. За непосредственный надзор за заключенными отвечали выборные целовальники и сторожа. В тюрьме также служили палачи, приставы и недельщики. Формально они относились к персоналу Разбойного приказа и бывали в тюрьме по необходимости.
Известно, что в ряде случаев руководство и служащие тюрьмы жили неподалеку от нее. Так, в 1626 г. царь Михаил Федорович своим указом повелел снести самовольно возведенные дома, в том числе и тюремного подьячего, и трех тюремных сторожей, потому что их жилье, стоявшее рядом с тюрьмами, подошло слишком близко (на четыре сажени) к крепостной стене. Какое-то время до 1656/57 г. на Ипатьевской улице неподалеку от тюремного двора проживал его начальник, дворский Дмитрий Пестриков.
Как следует из приведенных данных, персонал тюрьмы был немногочисленным, и работа его была сложной, особенно учитывая, что во второй половине XVII в. Московские большие тюрьмы оказались переполнены. Основная причина того, что в тюрьме было слишком много заключенных, состояла в перегруженности судебного аппарата, не успевавшего оперативно выносить приговоры заключенным. В России раннего Нового времени само по себе тюремное заключение редко являлось наказанием, а потому пребывание в тюрьме длилось вплоть до исполнения приговора. Чтобы ускорить вынесение последнего, правительство постоянно требовало от судей как можно быстрее решать судебные дела: держать колодников в тюрьме в течение ограниченного времени (несколько недель или месяц), регулярно проводить ревизии заключенных, сверяться со списками колодников для выявления тех, кто находится в заключении больше необходимого.
В 1672 г. указом царя Алексея Михайловича Разбойному приказу было запрещено принимать без особой необходимости колодников из других городов из-за переполненности («многолюдства») Московских больших тюрем, а недавно доставленных заключенных отправлять обратно в те места заключения, откуда их прислали. В 1673 г. власти повторили эту норму, уточняя, что землевладельцам также запрещено приводить людей, уличенных в преступлениях, на тюремный двор. Исключение было сделано лишь для землевладельцев Московского уезда, который издавна входил в непосредственную юрисдикцию Разбойного приказа.
В 1676 г. в самом начале своего царствования Федор Алексеевич принял указ, в котором от руководства Разбойного приказа требовалось скорейшим образом решать дела и выпускать колодников из тюрем — в особо сложных случаях для вынесения приговора дело докладывалось царю.