Время вышло

Бреннан неохотно кивнул в его сторону.

– Похоже, ты не против прокатиться на пассажирском сиденье?

– Раз уж вы упомянули об этом, – ответил Эрл, – должен сказать, что не слишком хорошо спал в этой суматохе последнюю неделю. Не то чтобы я жалуюсь. Но я бы не возражал провести несколько дней в дороге, задавая вопросы людям, которые могли видеть, как он проезжает мимо в своем фургоне.

– Тогда отправляйтесь, вы оба, – раздраженно сказал Бреннан, как будто это его разозлило. – Даю вам три дня. Поищите и положитесь на свое чутье. Я дам команду всем полицейским участкам и управлениям шерифа вдоль трассы, чтобы они были готовы поговорить с вами. Даже если они ничего не видели, то могут предложить вам какого-нибудь любопытного соседа или сообщить о неизвестной нам камере. Если за эти три дня вы не найдете ничего стоящего, возвращайтесь сюда.

Глава 14

Для Зеленого Человека это был тяжелый день. Он почувствовал накрывшую его мрачную тень с момента пробуждения. На некоторое время ему удалось отодвинуть ее в сторону, и он смог позавтракать с Гасом и Ким и заняться их домашним заданием. Все стало совсем плохо, когда он повез их в школу, но и тогда он еще был в состоянии поддерживать веселую семейную болтовню и даже пообещал прийти сегодня на футбольный матч с участием Гаса, хотя и знал, что к тому времени, вероятно, не сможет стоять на ногах. В конце концов он остановился рядом с охранником, высадил детей из машины, и те, заметив школьных приятелей, двинулись к кирпичному зданию начальной школы. Зеленый Человек смотрел, как они радостно топают по дорожке, а затем – за тонированными стеклами своей машины – обхватил голову руками и едва не закричал.

В нескольких кварталах от школы его так быстро и сильно накрыла первая волна тревоги, что, вместо того чтобы вернуться к Шэрон в их дом, Зеленый Человек поспешно покинул город. Он всегда держал таблетки в машине и проглотил сразу пять – гораздо больше рекомендуемой дозы, но сильнодействующие средства едва справились с парализующим чувством страха, и вскоре он почувствовал, как быстро надвигается вторая волна, гораздо более мощная и опасная, которая могла обрушиться в любой момент. Он отчаянно хотел отвлечься, послушав музыку или как-нибудь еще, но не осмеливался включить радио, поскольку все радиостанции – даже местные – постоянно транслировали последние новости об охоте за ним. Страх, что его поймают, был ключевым триггером его приступов паники. Больше недели он слушал о том, что при уничтожении дамбы Бун допустил ошибки, и что теперь у ФБР были серьезные улики, и что они приближались к нему.

Ощущение того, что за ним охотятся, подбираясь все ближе, не покидало его всю дорогу домой, сдавливая его дыхание и кровоток, словно удушающие кольца питона. Он привык жить с чувством тревоги, но обычно был в состоянии удерживать его на управляемом уровне. Дав волю этому опасному чувству, он позволил бы вмиг разгореться панике – боязни того, что он допустил какую-то крошечную ошибку и сотни преследующих Зеленого Человека экспертов, вычислив ее, используют против него. Они выяснят, где он находится, определят личности членов его семьи, а затем приедут за ним в своих черных седанах с пистолетами, наручниками и десятками лет заключения. Приедут в начальную школу за его детьми. Приедут в их дом за Шэрон. Приедут, приедут, приедут… чтобы использовать мизерную ошибку, которая разрушит все, что он любил и на что положил так много усилий.

Слово «ошибка» и служило спусковым крючком приступа тревоги. Зеленый Человек был методичен и осторожен, но избежать оплошностей было невозможно, и последнюю неделю он провел в мучительных мыслях о том, что мог сделать неправильно. Он определенно совершил ошибки, возвращаясь домой после атаки на плотину Бун, – совсем незначительные, – но когда его неожиданно остановил полицейский, он сообщил ему то, чего не должен был сообщать, и делал то, чего не должен был делать, и патрульный мог увидеть нечто такое, чего Зеленый Человек никогда не должен был позволить ему увидеть.

Его руки дрожали так, что ехать дальше было слишком опасно. В полутора километрах от реки Зеленый Человек свернул на усыпанную гравием обочину, выбрался из машины и устремился в лес. Бег между деревьями принес облегчение, но, преодолев километр, он почувствовал, как вторая волна панической атаки настигла его, и он зашатался. Сердце бешено колотилось, не позволяя дышать. Он остановился, прижался к дереву и попытался справиться с паникой, мысленно представляя себе конкретные и успокаивающее картины. Он сосредоточился на воспоминании о том, как Гас и Ким шли этим утром к школе, используя свою фотографическую память и глаз художника, чтобы прорисовать детали – как оба они улыбались, а Ким скакала на одной ноге в своих красных теннисных туфлях; ее косички подпрыгивали, а серебряные заколки для волос сверкали на солнце…

Но это не помогло. Образ его улыбающихся детей рикошетом отбросил Зеленого Человека к тем десяти детям, которые стали для него чем-то вроде второй, тайной семьи. Он знал каждого из них по имени, знал их возраст и как они выглядят, и сегодня с ним был Энди Шетли. И неважно, как глубоко Зеленый Человек забрался в этот густой сосновый лес, – он не мог скрыться от мальчика. Энди, которому на следующей неделе должно было исполниться одиннадцать лет, играл в футбол, как и Гас, но утонул в плавучем доме, где не должен был находиться, в пятистах километрах от собственного дома.

Энди Шетли сейчас тихо произносил его имя: Пол. Имя, которое последние двадцать лет никто не использовал. Имя, похороненное в двух метрах под землей. Теперь он был Митч, а не Пол, но Энди говорил ему: Пол, ты допустил ошибку, тебя выслеживают и скоро поймают, ты вовсе не герой, а чудовище. А теперь они все кричали ему: Сэм Терри в тигровой полосатой пижаме, пятилетняя Анна Эллмор с палубы роскошной дедушкиной яхты, когда холодные воды Атлантики сомкнулись над ней…

Зеленый Человек добрался до реки и отыскал глазами дикую яблоню на мшистом берегу. Дерево было старым и корявым, его ветви свисали до самой воды. Он не знал, почему приходил сюда, но именно здесь он всегда пережидал свои самые жестокие приступы. Шатаясь, он подошел к яблоне и ощутил запах фруктов – она цвела еще в середине лета и теперь роняла свои плоды размером с мяч от пинг-понга на берег, где они гнили на солнце.

Пол, Пол – теперь его звали не только дети, но кто-то более близкий, из далекого прошлого – женщина, которая нежно любила его и с которой он сделал нечто ужасное, оставив с зияющей дырой в сердце.

Теперь ей, должно быть, семьдесят, и у нее седые волосы, но она запомнилась ему такой, какой была еще двадцать лет назад, когда он в последний раз видел ее – стоящей у двери маленького дома в прибрежном городке в штате Нью-Джерси, там, где он вырос. Это воспоминание он глубоко похоронил в своей памяти, но теперь оно нашло его на этом мшистом речном берегу. Пол, Пол, почему ты оставил меня с такой болью и тоской, ты, чудовище? Зеленый Человек уселся под яблоней, не в силах сопротивляться.

Не было никакого смысла бежать от людей, которых он когда-то мучил. Он понимал, что чувство вины, испытываемое по отношению к ним, тесно связано с его собственным страхом. Он причинил жестокую боль и страдания и вместо того, чтобы это отрицать, неподвижно сидел под деревом и практиковал медитацию принятия, по одному приглашая детей в свое сознание, чтобы вымолить прощение у каждого. Зеленый Человек признавался себе, что облава действительно идет, что его день и ночь ищут сотни полицейских и агентов ФБР и что в любой момент его могут схватить. Отрицая это, он только усугубил бы панику, подпитывая ее, как огонь, поэтому он заставил себя посмотреть правде в глаза и принять существующую реальность, осознавая, что это может означать для тех, кого он любил больше всего.

Нарастала третья волна паники, и он отчаянно напоминал себе о причинах, которые заставили его подвергнуть риску тех, кого он нежно любил. Он глубоко осознавал самые серьезные угрозы глобальной окружающей среде. Зеленый Человек изучал их десятилетиями, и вкупе они убедили его, что человечество находится в смертельной опасности и что он должен сопротивляться, чего бы это ни стоило. Он повторял про себя эти доводы, зная, насколько они обоснованы, и сопоставлял их с опасностями, грозящими ему самому и его семье. Он сидел со всем этим, полузакрыв глаза и пытаясь задерживать дыхание так долго, как только мог.

Когда на него обрушился третий приступ панической атаки, все разлетелось вдребезги. Но он уже ничего не мог поделать. В то время как где-то в городе Гас играл в полузащите на покрытом травой поле, Зеленый Человек лежал на боку среди гниющих яблок, свернувшись в позе эмбриона, и корчился от мук, моля о смерти, чтобы все наконец закончилось.

Глава 15

И только когда они оставили позади хребет Титон, Эрл позволил Тому задавать вопросы. В каждом полицейском участке, в каждом лесничестве, в каждом офисе шерифа на протяжении первой тысячи километров их маршрута старший оперативник настаивал на том, чтобы говорить самому, тогда как Том сидел в сторонке, улыбаясь, как манекен. Эрл строго придерживался своего сценария, причем делал это буквально, зачитывая одни и те же десять вопросов с блокнота из убогой гостиницы «Холидей инн», где они останавливались в первую ночь. Им было известно точное время, когда Зеленый Человек взорвал плотину, так что, предположив, что он сразу прыгнул в свой фургон и направился на восток, держась чуть ниже предельной скорости и не останавливаясь, чтобы поспать, можно было почти с точностью до минуты вычислить, когда тот должен был достичь каждого городка или кемпинга.