— Сижу в участке.
— И всё? Никаких знакомств и прогулок с друзьями?
— Я не нашёл здесь друзей. Но, как я уже говорил, мне хватает общения с друзьями из Нью-Йорка.
— В нашем городе правда невозможно подружиться с кем-то?
— От сюда же все убегают.
Я кивнула, потому что он был прав. Я уже давно заметила, что в нашем городе есть только взрослые люди, подростки, которые в своё время не уехали в другой город, маленькое число детей, чьи родители по какой-то причине всё ещё остаются здесь. У нас не было поколения молодёжи. Абсолютно никого, кому уже было за двадцать, но не более тридцати пяти.
— Куда уедешь ты, когда закончить школу? — спросил он.
— В Сиэтл.
— К брату?
— Не знаю ещё, просто хочу туда, потому что это самый большой город в округе, и именно туда собираются поступать все мои друзья.
— Туда и бежит весь Тенебрис?
— Да. Но не многие уживаются там. Есть некоторые, которых ломает шум мегаполиса, и они выбирают место поскромнее. Иные возвращаются в Тенебрис, но им, как правило, уже давно за тридцать.
— И ты знаешь их всех.
— Это не сложно. Ты бы тоже знал всех, если бы с детства рос в месте, подобно этому.
Тони улыбнулся. Ему никогда не понять, что значит выйти на улицу и встретить почти всех своих знакомых. Раньше он даже не знал, что можно подойти к абсолютно чужой тебе компании и начать разговор, без знакомства, потому что вы уже знаете друг друга, поэтому вам не нужны эти прелюдии, вы просто можете идти гулять, называя друг друга по имени. Мы, те, кто воспитывался здесь, сами по себе одна большая компания, мы знаем всех, и это пугает нас, мы скрываем свои секреты в два раза тщательнее, мы боимся оступиться, нам важно всё, потому что, не сумев сделать что-то, об этом узнают все. Даже покинув город, мы не перестаём быть частью этой компании, о нас по-прежнему знают, и мы по-прежнему знаем о других. Мы знаем, кто в каком городе и в каком университете, через соцсети мы видим, как меняются жизни наших людей, мы знаем всё, а потому, мы до сих пор та большая компания из Тенебриса.
Я внимательно осмотрелась по сторонам. На журнальном столике возле дивана лежали газеты и записки, среди всего этого куча мусора. Это было самое обычна жилище студента. Он не убирался, наверное, с первого дня своего пребывания здесь, у него даже не было в доме пылесоса. Если бы моя мама, самый чистоплотный человек, которого я знаю, увидела это, то её мир перевернулся бы с ног на голову, потому что она до сих пор не понимает, как возможно, чтобы человек жил без пылесоса. Я заметила среди бумаг на столике карты.
— Может поиграем? — улыбнулась я, беря в руки колоду. — На раздевание?
Тони усмехнулся, но в его глазах я увидела небольшой блеск. Мне показалось, он был рад услышать флирт с моей стороны.
— Нет, — тут же сказал он.
— Боишься проиграть?