Когда наступила ночь, отряд разделился на тех, кто будет спать, а кто ждать преступника. Мой отец решил работать в две смены, а моя мама решила стать его последовательницей в этом.
Я поднялась на второй этаж, прошла мимо своей закрытой комнаты и постучалась к Брэдли.
— Я знал, что ты придёшь, — открыл он мне. — Заходи.
Я упала на его кровать, заняв большую часть половины.
— Помнишь наш уговор? — прилёг рядом брат. — Ты не пинаешься во сне, соблюдаешь единство территории и не стягиваешь за собой одеяло, когда будешь падать с кровати.
Я улыбнулась и повторила свои указания:
— Ты не сопишь, не закидываешь на меня ноги и не машешь руками.
— И тот, кто проснётся первым имеет право нарисовать второму усы или обидное слово на лице.
Мы засмеялись, как в далёком детстве, когда мне было страшно засыпать одной и я приходила к Брэдли. Наверное, с самого детства я спешу к нему, когда мне страшно, а он, должно быть, будет моим вечным спасителем. И даже сейчас. Я знаю, он не будет спать, потому что должен охранять меня, и утром он не выспавшись поедет обратно в Сиэтл, а я даже не успею сказать ему спасибо, потому что он уйдёт прежде, чем я подойду к нему. Ведь это он, мой постоянно спасающий меня брат.
— Белл, — обратился он ко мне.
— Что? — не открывая глаз, спросила я.
— Только не умирай, ладно?
— Я постараюсь.
— Ради меня, пожалуйста.
Я открыла глаза и кивнула ему.
— Ты должна мне, помнишь? — сказал он.
Конечно, я всё помнила, но почему-то не могла обещать ему ничего.
— Год назад в больнице я обещал тебе то же самое, и я сдержал своё слово, теперь твоя очередь.
— Обещаю…
В двенадцать часов следующего дня все были сонными. Брэдли уже уехал, а мама только заснула, перед самым утром. Отец ходил с красными глазами и полной рассеянностью. Наши минуты тянулись долго-долго. И мы почти уже потеряли надежду.