— Тогда я пошла, — помахала я им рукой и ушла на уроки.
Они помахали мне и остались дальше спорить, кто окажется более глупым, чтобы просидеть на крыльце школы в одной футболке. Я так и не узнала, кто победил.
Целый день нельзя было избавиться от Самитьера, он у каждого был на языке.
— Все говорят об этой вечеринке, — доставая учебники из шкафчика, сказала Эрика.
— Нужно быть совсем больным, чтобы идти на это сборище идиотов, — добавила я. — И ещё более больным, чтобы организовать подобное.
— Рэй хочет сходить.
— Разве они были знакомы?
— Он рисовал его портрет.
— Портер? — удивилась Грейс.
— Да, Самитьер заказывал свой портер у Рэя. Вот такого размера, — Эрика развела руками во все стороны.
— Боже, — закатила глаза Грейс. — Какое-то самолюбование.
— А ты идёшь? — спросила я её.
— Даже не собираюсь.
— И правильно. Я тоже не собираюсь.
Мы ушли на алгебру, где Шеллинг выделила пять минут воспоминаниям об Самитьере. Ещё одну речь нам пришлось выслушать на линейке, посвящённой его памяти. Его имя слышалось везде: и в школе, и дома, и даже от одиннадцатилетнего Калеба, к которому я пришла после уроков.
— Я знал его лично, — обычным, слегка равнодушным тоном сказал он.
— Откуда? — спросила я, поджаривая для него тосты.
— Я лично знаю всех старшеклассников, — с гордостью сказал он.
— Ого, да ты крутой.
Я достала две тарелки и насыпала туда шоколадных хлопьев с молоком.