Выбор, который делают за нас

- Кто знает? – так же шепотом с надрывом спросил он.

- О том, что ты в больнице, знает минимум вся страна. О том, что ты не сможешь ходить, пока не знает ни кто. Но репортеры везде подают информацию, что ты получил травмы, из-за которых на мотогонках можно поставить крест.

Дима снова закрыл глаза и кивнул, как бы принимая полученную информацию.

- А мы с Сашей всё же расписались, - прошептала уже я, при этом меняя болезненную для него тему разговора.

После нашего с Сашей заключения брака, я так никому и не сказала, о нём. Поэтому очень хотелось поделиться с другом, хоть я и понимала, что с моей стороны это чистой воды эгоизм.

- Молодцы, - закашлялся Дима, а потом после приступа кашля, вымученно улыбнулся. – Правильно сделали.

- Дим, - пересела я уже на кровать к парню. – Тебе Саша рассказывал, о том, что мой папа, отдал тебе свою почку, и ты, оказывается наш с Никой брат.

Дима снова кивнул. И лишь как-то грустно ухмыльнулся. А я перестала лезть к нему с расспросами. Ему сейчас трудно разговаривать. А мне легче от того, что могу быть рядом с ним и вот так просто общаться. Вот и сидела и рассказывала ему всё то, что произошло за то время, что он выпал из реального мира.

Взгляд сам невольно перемещался на ноги Димы. Врачи говорят, что есть возможность того, что он снова встанет на ноги. И сможет ходить. А вот что касается гонок, то он теперь сможет стать только наблюдателем. Я если честно даже представлять не хотела, какого это очнутся и понять, что ты не сможешь ходить. Что всё то, чем ты жил раньше осталось в прошлом.

Сама не заметила как по щекам начали скатываться капли, очнулась только от того что ощутила их солоноватый вкус на своих губах. И лёгкого прикосновения пальцев друга, что аккуратно вытирал мелкие хрусталики.

- Всё будет хорошо, - с трудом прошептал Дима. – Не плачь.

Натянула на губы вынужденную улыбку, шмыгнув покрасневшим носом. Стараясь не думать, что же испытывает при всём этом друг.

- Конечно, все будет хорошо. Ты жив, и это самое главное.

Александр

Уладив все проблемы в офисе, я вернулся в больницу, зная, что брату требуется моральная поддержка. Хотя, что мы могли ему сказать? Он сам прекрасно знает, что встать с постели не сможет. Что на ближайшее время прикован к инвалидному креслу.

И попытавшись представить, что значит, для человека понять, что он лишен одной из обыденных вещей, а точнее чувствительности в ногах. Только лишний раз проклинал себя. Как не крути мама права. Если бы мне в своё время не ударило в голову купить себе мотоцикл, что бы ни стоять в Московских пробках, может всего этого и удалось бы избежать.

Я постоянно винил себя за это. И только моя супруга, узнав мои мысли, возразила, тем, что если бы не я так кто-нибудь другой. Что судьба Димы связана с мотоциклами, по крайней мере, была. Хотя, что толку, теперь, когда трижды золотой призёр всемирных мотогонок, зависим от инвалидной коляски.

В холе, не далеко от палаты сидела мама. Видимо всё еще надеясь, что её любимый сын соскучится и захочет её увидеть. Мне даже жалко её стало, когда я увидел идеально строгий свежий костюм и её великолепную прямую осанку. Что отец, что Кирилл и младший сын её игнорировали. Я не стал подключаться к мужскому протесту, всё же она моя мать, какой бы она не была, и каких бы глупостей не натворила. Подойдя, присел рядом. Мама тут же жадно вцепилась своим взглядом в моё лицо.

- Как он?

- Он нам не говорит. Ему еще трудно общаться, поэтому в основном общаемся кивками. Но он не злится, и, ни в чем тебя не обвиняет, если тебя это интересует. Хотя обида присутствует.