— Не боись, теплые вещи вам в тюрьме выдадут, — успокоил Грека.
— Пузырь? — Крюков задумался. — Это брательник Касьяна? За товаром не дошел, а по соседству кого-то изнасиловали. То есть налицо полное алиби наоборот. Выходит он "два-двадцать четыре"[1] на "сто семнашку"[2] махнул? Это на него похоже. Вот Касьян порадуется! А что нам говорит метод дедукции?
— На хрена нам дедукция? — проворчал Птенчик. — Все и так давно знают, что Пузырь малолеток в лифтах трахает. Если бы не Касьян, ему бы свои ребята давно горячий кол в очко загнали.
— А что у нас новенького по Касьяну? — спросил Крюков второго помощника. — Давно что-то его группировка в криминальной хронике не фигурировала.
— У него серьезные терки с "РИФом" из-за какого-то банка, — сообщил Грека. — "РИФ" — фирма серьезная. Легальные крышевики. Хоть и называется частным охранным предприятием, а пашут там суперпрофессионалы.
Половине Москвы крышу держат.
— Блин, ведь мы же могли сегодня и Пузырю хомут подвесить, причем по двум статьям сразу! — искренне расстроился Крюков. — Может и на Касьяна поимели бы зацепку. Какого хрена мы тут втроем за всех отдуваемся?
Где группа Панченко? Где наш стажер?
Дверь комнаты милиции распахнулась и в нее вошли четыре крепыша-"скиннера" во главе с Паном. Двое тащили сумки негров.
— А вот и комиссар Мегрэ со своими воробушками. Легки на помине, поприветствовал их Крюков. — Слышь, Панченко, у меня тут имеется заявление от двух граждан братской Нигерии о том, что четверо неизвестных похитили у них две сумки с носильными вещами. Не их ли я вижу? И не стыдно? Офицеры милиции опустились до уличного грабежа! Можете написать чистосердечное признание. Поздравь меня, я раскрыл грабеж по горячим следам — сто сорок пятая, тьфу, никак не привыкну, сто шестьдесят первая, часть вторая, пункты "а" и "г". Лишняя палка к концу года моей группе не повредит. А вам мы передачи носить будем. От трех до семи лет каждое воскресенье.
— Я этих братских граждан сейчас по стене размажу! — Панченко снял темные очки и продемонстрировал миру синяк под левым глазом.
— Щ-щас, раскатал свои срамные губки! — остановил его Крюков. — Я никому не позволяю избивать пленных в моем присутствии. Я делаю это исключительно сам. А ты смотри, на кого прыгаешь. Эти ребята в своем нигерийском спецназе служили. К тому же это моя добыча. Налови себе негров и бей сколько влезет. А то как работать — так никого, а на готовое — как хохлы на сало. Сейчас наверняка и Леха подгребет. Не видели там нигде нашего стажера? У него вчера выходной был. Перебрал, поди.
— Не подгребет твой стажер. Убили его, — Панченко присел на край стола и закурил. — Я в контору отзванивался, мне Абрамыч сказал. Тебя Женька Шабанов из убойного отдела ищет. Похоже снова Мясник поработал.
— Как это Мясник? — не понял Крюков.
Птенчик с Грекой также застыли в изумлении:
— Как это Мясник? Мы же его…
— Леха в Боженовском парке крутился, на том самом месте. С подружкой. Там их и порезали. Леху насмерть, а она жива. Только после "Склифа" ее, похоже, в "Кащенко" придется отправлять. Крыша напрочь потекла. Все про Мясника толкует, — хмуро поведал Панченко и предложил Крюкову. — Ладно, давай договоримся: ты нас в палку вписываешь, а мы твоих негров документируем.
Документировать преступную деятельность Джона Оматосо и Якубу Азикиве означало промывать им желудки и искать в их экскрементах, а проще говоря говне, черные пластиковые капсулы с героином. Крюков быстро согласился на такое разделение труда, предложенное коллегой поднял свою группу и помчался в контору выяснять подробности убийства стажера.
2
Уцелевшие стекла пятиэтажек были покрыты толстым слоем пыли и грязи. Жилой когда-то, район уже давно превратился в промышленную зону, а улица — в проезд между стройплощадкой и комбинатом железобетонных изделий.
ebooksa