Тома успела сделать всего несколько глотков. И вдруг бутылку у нее ловко отобрали. Крышку вернули на место.
Возмутится Тома не успела. Только несколько капель пролила на подбородок. Кир жадно набросился на нее, слизал воду так, будто тоже умирал от жажды.
А Тома... Она поняла, что не в силах противиться Кириллу. Руками зарылась в волосы на затылке, гладила широкие плечи, спину, изучала, знакомилась, запоминала.
И ноги развела в стороны, приглашая продолжить с того места, на котором они остановились в прошлый раз.
– Не сейчас, принцесса, – сипло прошептал Терех прямо на ухо, и мочку подхватил ртом, едва ощутимо прикусил, а Тома охнула и потерлась носом о горячее предплечье. – У нас в доме четыре пары любопытных ушей.
– Чертовы уши, – эхом повторила Тома.
А в темноте все казалось волшебным, магическим. Кир прижимал ее, вдавливал в матрас. Гладил горячими ладонями. Скользил обжигающими пальцами, пробираясь все выше, по бедру к кромке трусиков. И выше. По ребрам к изнывающей без ласк груди.
– Да–а–а–а…, – жарко шепнула Тома в требовательные губы.
Ей нравилось, как настойчивые и умелые пальцы ласкают ее соски, теребят, сжимают, легонько пощипывают. И в животе творилось безумие. Дикое. Безостановочное.
– Кирюша.., – шептала Тома, не соображая ничего, понимая только, что хочет, как и в тот раз, почувствовать пальцы Кира в себе, утонуть в его поцелуях и ласках.
– Тише, принцесса, тише, – шептал Терехов ей на ухо, – иначе сюда сбегутся парни. Начнут тебя от меня спасать.
– Пф! – фыркнула Тома. Она сейчас оказалась в таком состоянии, что спасать нужно Тереха от нее, а не ее от майора.
– Я тихонько, Томка. Мне очень надо. Ты ведь позволишь? – прерывисто шептал Кир. – Не станешь кричать?
Тома готова была согласиться на что угодно, только бы Терех не прекращал порочных, откровенных, волнующих ласк.
Головина торопливо закивала. Кир на миг прижался лбом к ее виску, ладонью перехватил тонкие запястья и зафиксировал над головой.
– Постарайся не двигаться, принцесса, – голос Кира звучал сипло, а Тома вновь кивнула.
Еще мелькнули здравые мысли о том, что с Киром она знакома всего вторые сутки, а уже, как последняя легкомысленная дуреха, бросилась к его ногам.
И плевать! Он ведь такой шикарный! Такой... идеальный! Сногсшибательный просто!
Тома, жадно дыша, повернула голову так, чтобы Киру было удобнее целовать ее шею и плечо. А он будто нарочно испытывал ее выдержку. Поцелуи становились тягучими, медленными, неспешными. Горячие губы очень медленно сдвигались все ниже.
От шеи – к груди. Там задержались, изучая каждый миллиметр ставшей невероятно чувствительной кожи.