Но вдруг Кирилл замер, убрал руку, чуть отстранился от Томы и заявил:
– Томка! Вредина моя! Пока не признаешься, не продолжу. Говори!
– Ну ты и гад, – сипло, сгорая от неудовлетворенного желания, прошептала Тома.
– Одно слово, малышка, – уговаривал голосом искусителя, однако Тома лишь крепче сжала губы.
– Ну ты сама напросилась, принцесса, – хмыкнул Терехов.
Ловким движением Кир перевернул Тому на живот, расслабил ремень, освободил ее запястья и прижался ртом к тонким косточкам.
Твердые мужские губы заскользили по ее рукам, подбираясь выше, к плечам.
Тома не могла пошевелиться. Придавленная к постели телом Кира, ей ничего не оставалось, кроме как обхватить подушку руками.
А Кирилл... Он словно дорвался до нее. Его руки и губы были везде, только не там, где Томку скручивала огненная спираль.
Тома ошалела от этих ласк. Перестала контролировать себя. Реагировала только на короткие просьбы-приказы, произнесенные ласкающим хриплым голосом на ухо.
– Вот так, хорошая моя..., – шептал Кир, твердой рукой удерживая ее поперек живота и заставляя приподняться.
– Вот так, принцесса моя... – ворковал он, заставляя Томку встать на четвереньки и прогнуться в спине.
Она ведь совсем не собиралась позволят ему все. Она ведь хотела выгнать его. Хотела уколоть побольнее.
А сама? Сама послушно делает все, о чем он просит!
– Девочка моя... малышка моя... моя! – шептал он, обжигая поцелуями ее шею, спину, поясницу.
Тома ощутила, как тело дрожит от этих ласк. Как внутри все настолько горячо, что даже больно.
– Ты ведь скучала, маленькая моя? Скучала? – уговаривал он, а Тома ощутила, как ловкие пальцы почти касаются ее, кружат, дразнят, но не проникают внутрь.
Тома сдалась. Это ведь пытка. А Кир, гадский гад, прекрасно все понимал.
– Да-а-а! – протяжно в подушку выдохнула Тома.
– Моя... Моя...Моя! – выдохнул Терех и вопреки ожиданиям Томы, толкнулся в нее. Совсем не пальцами.