Но это не охладило жар в крови.
Он проплыл мимо знакомой горы Три Вершины – три черных пика на заснеженной равнине, словно вороны на льдине. Где-то там была пещера Глаз Гадюки. Три зимы назад ему повезло – он выбрался из нее живым. Дальше Трех Вершин Торак на север не выбирался. Даже Инуктилук не рисковал заходить дальше, и вообще – почти все племена, за исключением Нарвалов.
Волк снова принялся чесать бок. Торак раскрошил немного кровавика и втер порошок в шерсть брата по стае. Они одновременно чихнули. Волк перестал чесаться, но вид у него все равно был несчастный.
«Мы не можем сойти на берег?»
Погода испортилась – Море и небо превратились в серую пелену с темными пятнами островов.
Куда дальше?
У Торака мелькнула мысль, что можно поблуждать в душе птицы и все разузнать. Но блуждать опасно, никогда не узнаешь, насколько сильная душа у существа, пока не окажешься внутри него. И пока его душа имени и душа племени будет птицей, он сам будет без сознания, а значит, беспомощным, и только душа мира удержит его живым. К тому же такой полет вызовет гнев северного ветра, ведь Торак пообещал ему, что больше никогда не будет летать.
Размышляя о том, как же лучше поступить, Торак выплыл к бухте за мысом. Волк, не дожидаясь, пока Торак вытащит лодку на берег, выпрыгнул на отмель и, разбрызгивая воду, помчался к ручью.
На скале над берегом сидела белая сова. Ее желтые глаза были обведены черным, и она, словно злой дух, не отрываясь смотрела на Торака.
Торак облизал пересохшие губы и крикнул стражу Дальнего Севера:
– Все хорошо! Я наполню бурдюк водой и уйду!
Сова расправила крылья, взлетела со скалы и без единого взмаха заскользила прочь по течению ветра.
Волк, принюхиваясь, бегал вверх-вниз вдоль ручья. Торак быстро увидел следы. Одни принадлежали мужчине, мужчина был молод, потому что носок погружался в землю глубже пятки. А рядом следы поменьше и, судя по тому, что они были не такими глубокими, их оставила женщина.
Это была Ренн. Некоторые люди ходят, расставляя ступни в стороны, как утки, некоторые наоборот – носками внутрь, словно вороны, Ренн ставила ступни прямо, подобно волкам.
Следы были свежими. Торак прошел по ним до болотистого клочка земли, где Ренн собирала морошку. Морошка – ее любимые ягоды. Они между собой шутили: мол, Ренн так их любит, что обдирает до последней и ни одной ему не оставляет. Вот и сейчас Торак нашел только одну потемневшую ягоду и запихнул ее в рот. Раскусил, и по языку разлилась медовая сладость.
Волк стоял мордой к ветру. Хвост у него был напряжен. Он что-то почуял, и не добычу. Посмотрел на Торака, потом снова по ветру в сторону мыса.
Волны разбивались о берег, а за мысом ветер уносил поднимавшиеся к небу клочки дыма.
Глава 9
Волк злился. Из-за сестры по стае он оставил свою подругу и волчат и пошел за Большим Бесхвостым через голые земли, где нет деревьев и где добыча видит его за много прыжков. Он сидел в этой жуткой плавающей шкуре и ничего не мог сделать, его тошнило, Большая Мокрая урчала, поднималась и опускалась, а в ее глубине выла гигантская рыба.
А теперь у подножия холма, куда он взобрался, сестра по стае спокойно сидела возле Яркого Зверя, Который Больно Кусается. Она выглядела и пахла по-другому, и была не одна. Рядом с ней сидел на корточках молодой бесхвостый – улыбающийся чужак со светлой шкурой.