Диагноз доктора Холмса

В маленькой руке Анны оно смотрелось совсем уж огромным, длиной его крепкое, покрытое яркой броней тело легко сравнилось бы с одним из ее пальцев, а размер прозрачных крыльев был и того больше. Оно напоминало Инге осу, но лишь отдаленно. Из-за потрясающего размера насекомого она могла рассмотреть все: его изогнутые жвала, его огромные глаза, а главное, его жало — длиной почти в сантиметр, как показалось следовательнице.

Сначала насекомое замерло, словно позволяя себя изучить, а потом начало дергаться в отчаянных попытках освободиться. Оно казалось настолько жутким, инопланетным даже, что девочки-администраторы поспешили бежать прочь, одна из них и вовсе повалилась в обморок. И вот это была нормальная женская реакция! Инга кое-как держалась, однако и ее мучили рвотные позывы, когда она думала о том, сколько таких тварей осталось за железной дверью. Даже мужчины заметно нервничали, и только Анна была спокойна — или, по крайней мере, казалась спокойной. Она удерживала насекомое уверенно, со знанием дела, и вырваться оно не могло. Оглядевшись по сторонам, она обнаружила декоративную стеклянную банку, швырнула туда насекомое и быстро запечатала крышку. Насекомое тут же попыталось освободиться, и его удары по стеклу были пугающе громкими.

Анна все с тем же нечеловеческим спокойствием протянула банку Инге.

— Это вам понадобится.

— Что это такое? — спросила следовательница. Ее голос дрожал, но она ничего не могла с собой поделать.

— Японский шершень, если не ошибаюсь, — пояснила Анна. — А даже если ошибаюсь, то не сильно, это точно гигантский шершень. Но это же и орудие убийства. Будьте осторожны, открывая эту дверь, иначе будут новые жертвы.

* * *

Она сталкивалась со смертью не впервые. Анна видела смерть в разных проявлениях: быструю и медленную, предсказуемую и неожиданную, жестокую и мирную. Это не значит, что она полюбила смерть или начала воспринимать ее как должное. Она просто научилась отстраняться, потому что, выбирая такую профессию, она сразу знала, к чему это может привести. Если пропускать каждое горе через собственное сердце, это сердце просто не выдержит.

Отстраниться получалось не всегда. Она понимала, что план Полины Увашевой был самоубийственным по своей сути. Она говорила об этом, предупреждала, и не раз. Однако она видела, что Полину невозможно переубедить. Теперь случилось то, что и должно было случиться, вот только… смириться оказалось непросто. У Анны пока не получалось.

Они были так близко! Они опоздали на несколько минут… Но черта между обратимым и неизбежным и вовсе таится в одной секунде. Прокручивая этот день в памяти, Анна понимала, что они не допустили ошибку и ничего не могли сделать иначе. Они просто были слишком далеко, когда это случилось, обстоятельства работали против них. Некоторые вещи невозможно изменить, и остается только принять их, даже если это больно и трудно.

— Она умерла от анафилактического шока, — сообщил Леон. — Дима мне сказал. Это несколько странно, потому что у Полины никогда не было аллергии на ос или пчел.

Он не отходил от Анны с тех пор, как обнаружили тело Полины. Он почти не говорил с ней, потому что чувствовал: ей нужно молчание. Однако он всегда, каждую минуту, делал все, чтобы она не забывала — он рядом.

Анна была благодарна ему за это. Она справилась бы и без него, она была слишком сильна, чтобы сломаться. Но с ним было легче.

— Нет здесь ничего странного, — печально отозвалась она. — Японские шершни — это не пчелы и не осы, их укусы часто вызывают шок даже у тех, кто никогда не страдал аллергией. Но она все равно умерла бы, он все рассчитал верно. В яде шершней полно нейротоксина. Сколько их там нашли, больше сотни? Ей хватило бы и половины, чтобы умереть.

Это было жестокое убийство, одно из тех, до которых обычный человек не додумался бы. Укусы гигантских шершней были ядовиты и невероятно болезненны. Но была и еще одна причина использовать именно этих насекомых: укус одного шершня привлекает других. В темноте Полина наверняка придавила кого-то из них, разозлила, а дальше это было похоже на цепную реакцию.

То, что он устроил, было даже сложнее, чем смерть Артура Селиванова. Дело не в том, что японские шершни редкие — их как раз хватает, они за год умудряются убить больше человек, чем дикие звери, живущие на той же территории. Но поймать столько, доставить сюда, использовать для убийства… Это требует тонкого просчета и больших денег. Ну и конечно, невероятной жестокости, но иного от него ожидать и не приходится.

— Дима считает, что она не страдала перед смертью, — добавил Леон. — Он думает, что она потеряла сознание вскоре после первых укусов или у нее начались галлюцинации. Она не чувствовала того, что происходило.

Скорее всего, со стороны Дмитрия это было редкой попыткой поддержать их. Анна была благодарна ему за это, но о главном все равно не забывала. Полина пожертвовала собой, чтобы найти убийцу своего мужа, и теперь они не имели права остановиться, поддаваясь страху.

Анна взяла со своего стола планшет, открыла нужную страницу и протянула Леону. Они сейчас оба были в ее доме, укрытые от мира, и это одиночество, идеально разделенное на двоих, действительно помогало ей. Это большая роскошь, которую многие недооценивают: возможность передать свои мысли тому, кто их поймет.

— Что это? — спросил Леон.