Диагноз доктора Холмса

22
18
20
22
24
26
28
30

— Любовь? — поразился Леон. — Кто может любить наркобарона?

— Тот самый пресловутый простой люд — очаровательное определение для толпы, которое любят писатели и сценаристы. Эскобар сам прошел через не самое простое детство, поэтому, получив власть, он помогал беднейшим слоям населения. При его богатстве это было несложно. Чтобы вы понимали, у этого парня был отдельный самолет для перевозки налички, и все равно он ежегодно терял около двух миллионов долларов в год — их съедали крысы. Так что ему несложно было строить для бедняков церкви, школы, спортивные площадки. Взамен он получал искреннюю любовь своих подопечных, считавших его чуть ли не Робин Гудом. То, что его деньги пропитаны кровью, для них ничего не значило. Им казалось, что если добрый Пабло убил этих людей, это были плохие люди. Плохих людей можно убивать. Такая вот гибкая логика: хорош тот, кто мне удобен, а не тот, кто не убивает людей. Когда Эскобара застрелили при очередном задержании, на его похороны пришли тысячи человек, его оплакивали. И все это — тоже часть человеческой природы, которую я изучаю, так что меня интересуют не только маньяки. Да, я бы не узнала ничего об этом деле, если бы Леон мне не сказал. Но теперь, когда я знаю, я хочу помочь. Мне неважно, кто это сделал, важно, чтобы его остановили.

Под конец ее рассказа Дима окончательно угомонился и сел на диван. Лидия, сообразив, что расправы и скандала не будет, раздраженно вышла из комнаты.

— Ладно, ладно, наверное, в чем-то ты права, — неохотно признал Дима.

— Да, иногда так случается.

Она играла роль — вот только Леон не брался сказать, с самого начала или с того момента, когда пришел Дима. Сегодня она была милой девушкой, живущей по соседству, всеобщей любимицей и приятельницей.

Она редко бывала настоящей рядом с посторонними людьми, и все же Леон льстил себя надеждой, что он ее как раз знает.

— Ты как здесь вообще оказался? — спросил он у Димы. — Разве у тебя не рабочий день?

— Ты удивишься, к тебе ехал. Надо было кое-что обсудить — есть новости.

— По делу? — тут же насторожился Леон.

— Естественно. Пропала Соня Селиванова…

— Так она же вроде бы давно, — указала Анна.

— В том-то и дело, что там все сложнее оказалось. Она пропала, потом нашлась и позвонила Инге. Сказала, что ее похитили — и освободили. Инга велела ей дожидаться в ближайшем торговом центре, но уже через полчаса она приехала, а Сони там не было, хотя они обо всем договорились.

— Хм, становится интересно… Когда это было?

— Вчера. Инга, естественно, захотела проверить записи камер, но руководство там оказалось несговорчивым. Мол, ни шагу без ордера.

Леон прекрасно знал такую породу — помнил по собственному прошлому. Такое упрямство не всегда означало, что этим людям есть что скрывать. Иногда они просто настолько не любили полицию, что забывали о здравом смысле.

— Но Инга ведь добилась своего? — осведомился Леон.

— Естественно, но на это ушло время, и разрешение на просмотр видео она получила только к вечеру, через несколько часов после исчезновения Сони. Запись подтвердила: в положенное время Соня туда вошла. Но не вышла — ни одна, ни с кем-либо еще. Она бродила по центру, а потом перестала появляться, и пока не удалось узнать, где она была перед исчезновением.

А вот это уже похоже на дело их неуловимого Гудини, с которым Соня была связана. Таких совпадений не бывает.

— Что там будет дальше? — спросил Леон.