Авель во сне перевернулся на другой бок и уютно свернулся клубочком. Он был тихим и нежным мальчиком, всем играм на свете предпочитал книги и рисование. Мария набралась храбрости и задала мучающий ее вопрос:
– А что насчет Авеля?
– О чем ты? – Аврум смотрел на нее с таким удивлением, будто забыл, что Мария все еще находится в детской.
– Вы… – от волнения ее голос охрип. Мария не привыкла просить. – Я подумала, возможно, Вы поменяли решение.
– Нет, не поменял, – отрезал Аврум, развернувшись к выходу. – И не собираюсь.
Часть 1
1009 год от сотворения Свода, Дубы, тридцать первый день третьего летнего отрезка
Мик знал, что надо бежать. Туман, тяжелый и плотный, будто мешал сделать вдох, путался в широких ветках елей, сбивал с пути. Красноватые блики мелькали на пожухлой траве, проглядывая сквозь гущу деревьев. Занималось раннее утро, сырое и промозглое, хвойный лес обступал со всех сторон. Вдали слышался женский крик – но Мик не мог понять, кто кричит. От осознания, что он может не успеть, все внутри каменело. Этого никак нельзя было допустить, ну же, скорее…
Сон прервался так же резко, как и начался. Потребовалось время, чтобы прийти в себя, как это часто бывает после ночных кошмаров. Дыхание сбилось, будто он и вправду бежал, а мозг отказывался переключаться с одной реальности на другую. Светлая, согретая щедрым летним солнцем спальня казалась чем-то ненастоящим.
«Лика!» – мысленно позвал Мик без всякой цели. Просто хотелось почувствовать отклик, окончательно сбросить с себя морок кошмара.
Тишина. Ни малейшего признака того, что его услышали. Даже в самом крепком сне далла бы обязательно ответила, пусть и невнятно.
Реальность вдруг разом навалилась осознанием того, почему Лика не отвечает, и остатки сна мигом улетучились. Внезапно и ночной кошмар показался не таким уж страшным, так сильно захотелось забыться вновь.
Мик до последнего верил, что это все неправда, какая-то глупая ошибка или нелепая случайность. Что все они одумаются, не смогут так с ними поступить. Но вот этот день настал – и Лики больше нет рядом, и никогда уже не будет. Мысль о том, что она, может быть, сейчас тоже проснулась и попыталась по привычке позвать его, отзывалась глухой знакомой болью.
Мик сел в кровати и машинально вызвал Стихию. Огонь красной искрой вспыхнул между пальцев, согревая их ласковым теплом. В этом не было никакой необходимости, в комнате было светло и жарко, но привычное чувство дарило мимолетное ощущение покоя. Чувствовалось, что лето на исходе – сила Стихии иссякала, и с завтрашнего дня Огонь уступит место Земле.
Земля. Стихия Рут, теперь уже бывшая. Мысли раз за разом возвращались к неизбежной теме. Мик тяжело вздохнул: Огонь свидетель, он обещал себе не судить предвзято. В ту, самую первую встречу, пока он шел к нужной комнате, он искренне пытался поставить себя на место новой даллы. Вот она одна, в чужом доме, вырванная из привычной обстановки и круга общения, уставшая от сборов и дороги, растерянная и напуганная…
Мик не был уверен, что смог сдержать вздох разочарования, когда впервые увидел Рут. Слишком тяжело было поверить, что это несуразное создание – тоже творец Огня. Она, а не Лика.
Пламя слабело с каждой секундой. Погруженный в свои мысли, Мик не пытался его удержать. От духоты и тяжелых снов начало ломить в висках. Еще никогда в жизни ему не было так одиноко.
Мик вырос здесь, в Дубах, своем родовом поместье, и не знал другой жизни. В семьях творцов чтили порядки и традиции, частью которых были и Мик с Ликой. Мик всегда знал: твоя далла – это почти с самого рождения на всю жизнь. Это казалось естественным, как сама сила творений. Не важно, какая Стихия подчинялась семье творцов: если в ней рождался мальчик, он оставался дома, и через несколько дней туда же приносили еще одного младенца, теперь уже даллу новорожденного. Если же рождалась девочка, за ней вскоре приходили, чтобы забрать в другую семью навсегда. «…И эти двое – родной мальчик и приемная девочка – будут предназначены друг другу всю жизнь, предначертаны Великой Стихией, дабы приумножать и славить ее». Строки Свода, знакомые с детства. И у самого Мика были две младшие сестры, но он никогда их не видел.
Лика, конечно же, была рядом, сколько он себя помнил.
И в тот ужасный день в кабинете его отца, генерала Рыся, Мик просто остолбенел.
ebooksa