Забытая правда

– Извини, я очень устала. Чем ближе премьера, тем меньше сил. – Она внутренне сжалась от очередной маленькой лжи.

Они оба прекрасно знали, что Дарина с детства могла без устали часами просиживать за рабочим столом в мастерской, оставаясь при этом сосредоточенной и бодрой. Флам несколько секунд пристально вглядывался в ее лицо.

– Да уж, отец никому не дает спуску. – Если далл и засомневался в ее словах, то виду не подал. – Тогда пойдем отдыхать?

– Ты иди. – Дарина привычным жестом перекинула косу на плечо и вновь улыбнулась Фламу. – Я хочу еще раз проверить механизмы бабочек, по-моему, некоторые выбиваются из общего танца.

– Не засиживайся. До завтра! – Флам двинулся к двери мастерской, тяжело припадая на левую ногу. Под вечер его хромота всегда становилась сильнее.

Проводив Флама, Дарина вернулась к чертежам. Ворох мыслей мешал сосредоточиться на работе, но она продолжала сидеть за столом, вглядываясь в будущие декорации. Просто хотелось побыть в тишине и одиночестве.

Строгая обстановка мастерской с детства умиротворяла Дарину. Трой, отец Флама, жестко следил за соблюдением порядка, и она, выросшая среди запчастей и чертежных принадлежностей, даже с закрытыми глазами могла бы за секунду найти любую нужную ей деталь. Мягкий вечерний свет настольного огнесветильника не доставал до углов, и многочисленные полки, заставленные аккуратными рядами коробок, тонули в полумраке. Только здесь, проводя долгие часы за монотонной работой плечом к плечу с Фламом, Дарина чувствовала покой и безопасность.

Ей тяжело дались последние дни. В мастерских кипела работа, отнимающая уйму сил и времени, но Дарина была даже рада этому – за рабочим столом она забывала обо всем, вдыхая Стихию в маленькие тонкие механизмы. Вечерами же дом погружался в напряженное ожидание, достигшее своего пика после ареста генерала Рыся. В такой обстановке размышления о том, что рассказал ей Трой, окрашивались в совсем мрачные тона. Тягостное чувство вины перед Фламом буквально пригвождало Дарину к земле, сколько бы она ни пыталась себя убедить в абсурдности этого.

За дверью послышались шаги. Она разочарованно вздохнула и на секунду зажмурилась.

– Заработалась, дочка? – На пороге стоял Трой. Сколько Дарина помнила себя, он обращался к ней именно так, хоть это и не было принято в семьях творцов. Впрочем, они во многом были необычной семьей. – Я шел к себе и увидел, что горит свет.

– Да, с этими бабочками столько проблем. Никак не хотят танцевать все вместе. – Дарина перекинула косу на другое плечо. – Скоро уже пойду.

– Как ты? – Теплые карие глаза, точно такие же, как у Флама, смотрели участливо и печально. После того памятного разговора Дарина все время замечала в его взгляде, обращенном к ней, тревогу и раскаяние. Возможно, Трой сожалел о своем решении рассказать ей все.

– Устала. – Хотя бы тут можно было быть честной.

– У тебя найдутся силы пару минут поговорить? – Он так и стоял на пороге, будто не решаясь войти, хотя мастерская принадлежала ему.

– Конечно, заходи. – Дарина отложила бумаги и запчасти.

– Ты здорово поработала тут. Твоя часть декораций просто отличная, и синхронности уж ты-то обязательно добьешься. – Трой подошел и встал у нее за спиной, разглядывая чертежи. Он широко улыбнулся.

– Спасибо. Ты об этом хотел поговорить? – обернувшись, спросила Дарина.

Улыбка на лице Троя мгновенно померкла.

– Вообще-то нет… Не только об этом. Тим Верт убит. – Видно было, что эти слова дались ему с большим трудом.

– Как?… – Дарина ощутила, как в горле встал противный колючий ком.