Я поймал взглядом Вику и увидел, как она наблюдает за происходящим с непроницаемой маской, под которой скрывается одновременно и стыд, и легкое удовлетворение. Встретив мои глаза, она не смогла в них долго смотреть, слегка зафонив еще и виной. В этой потасовке она считала виноватой именно себя.
Увернувшись еще от полудесятка различных комбинаций, которые теперь парень и вовсе выдавал со скоростью беременной улитки, потому что техника-техникой, а без дыхалочки ты все равно что инвалид, я отбросил попытки достучаться до него. Я просто ждал, когда он выдохнется.
Наконец, Арслан утомился окончательно. Когда-то прилизанные назад волосы теперь растрепались и лежали мокрыми прядями на лбу. Правильные и даже несколько аристократичные черты лица исказились в оскале, а щеки раскраснелись от прилившей крови.
Он тяжело склонился и уперся руками в колени, пытаясь отдышаться.
— Ну, вот и хорошо, что успокоился. — Я не делал попыток напасть на него, так как любому здесь было видно, что мальчишка мне не соперник, хоть и упорно не желает этого признавать.
Из толпы послышались недовольные выкрики.
— Эй, это что, все?!
— Эй, давай вломи ему! Зубастик выдохся!
— Добива-а-а-ай!
— Во славу Ван Хельсинга, мочи кровососов!!!
Народ разом превратился в зверей, требуя расправы над беззащитным, по сути, мальчишкой. Кровожадное настроение толпы захлестнуло и меня, отчего крылья моего носа стали хищно раздуваться, словно у почуявшего добычу зверя. На короткое мгновение я потерял контроль над Силой, и темный туман начал стелиться от моих ног, охватывая беснующуюся молодежь.
Выкрики разом словно отрубило. Народ испуганно замолк, глядя на меня перепуганными кроликами.
— Представление кончилось, расходитесь, пионеры! — Я снова в полной мере овладел своим даром, отсекая его от внешнего мира.
Но не успел пройти первый шок у людей, как на меня исподтишка бросился Арслан, прямо из своего такого заведомо проигрышного положения. Я не то чтобы не ожидал атаки, просто рефлексы сработали раньше мозга. Короткий отскок, еле заметное глазу движение руки сверху вниз, и парень летит на подстриженный газон, заливаясь кровью из разбитых губ. Ну натурально — волчонок. Почувствовал испуг и тут же кинулся, кто ж так делает?
Зеваки разразились жиденькими аплодисментами и редкими дрожащими выкриками, но основное настроение в толпе сменилось на мрачное. Никто не мог понять, почему фигура простого вроде парня в окровавленном спортивном костюме внезапно сделалась такой жуткой и пугающей. Большинству захотелось оказаться как можно дальше отсюда, но стыдно было показать испуг перед другими.
Вдруг, расталкивая народ внушительной грудью, к нам прорвалась Света Кравец.
— Ай-яй-яй, Секирин, — она выскочила передо мной, будто караулила где-то поблизости, имея в запасе заготовленную реплику на любой исход этой потасовки, — до чего ты докатился? Уже детей на утренниках бьешь?
Люди вокруг зашептались: «Знакомая фамилия…», «Стой, это ж этот… экстрасенс!», «Секирин?! Точно, отец же его нанимал пару лет назад!», «Я не слышал о таком…»
— Я хотя бы с ними не сплю, Кравец.
Мой ответ пришелся многим по душе, оцепенение потихоньку начало спадать, послышались первые невымученные смешки. Все-таки Светлана была достаточно известной личностью среди золотой молодежи.