Затем со сладострастием посмотрел на Луиша и приступил к оказанию ему первой хирургической помощи. Он конечно не хотел, и даже начал брыкаться, но дружеский удар по голове, помог ему отключиться, и без помех, дал мне закончить зашивать его рану.
С удовлетворением посмотрев на получившийся шов, немного правда кривоватый, я ещё раз промыл его рану и перевязал чистой, вываренной в кипятке тряпицей, сполоснутой в отваре лекарственных трав, с любовью собранными негритянскими девственницами на утренней заре.
Да уж, размечтался, ни девственниц, ни холодной утренней зорьки, здесь в упор не наблюдалось. Потому что в двенадцать, здесь уже рожают, и никого это не удивляет и не возмущает. А девушки бестолковы и ленивы до невозможности.
Так что, травы собирала Мапуту, под моим чутким руководством, и Нбенге, которая вызывалась ей помочь, и если бы не я, то наверно у неё получился бы отличный сбор для поноса, или остановки сердца, ну или может хорошее рвотное, и это несмотря на то, что она была действительно девственницей.
В общем, не верьте рекламе, она двигатель не прогресса, а пылесоса, что непрерывно сосёт из ваших карманов деньги, похлеще опытной и разбитной проститутки. Так что да. Реклама – это проститутка торговли. Все знают, что она падшая женщина, но никто при этом не отказывается от её услуг.
Оказав хирургическую помощь, я пошёл отдыхать, вымотанный за день. Португалец Луиш, был, что называется последним на снаряде и больше никому помощь оказывать было не надо, и я зашёл в свой город под названием Бирао.
Глава 15. Город "мечты"
О, как ты красив! Как шумят над тобой могучими кронами древние баобабы, как скачут по их ветвям, не менее могучие негры. О, простите! Я сказал – негры? Нет, нет! Я оговорился. Конечно нет, это были не африканцы, а много, много диких обезьян, с вызывающе красными задницами и торчащими из них, как недоумение, длинными хвостами.
Да, кажется, я выпал из реальности. Что ж, иногда, это со мной бывает. Хочется знаете иногда, помечтать. В действительности же, мне предстала огромная куча лачуг, крытая всем, чем угодно, кроме того, что действительно было нужно.
Если бы человеческое дерьмо могло бы засохнуть, и укладываться пластами, то без сомнения, оно было бы здесь, главным строительным материалом!
Оглядев, кое-где разрушенные хижины, лачуги, убогие мазанки и, огромный шалаш, игравшей в этом убожестве роль дворца, я только, с грустью усмехнулся жестокой действительности и разразился проклятиями в адрес отца моей бывшей подруги, что без всякого сомнения приложил к моим несчастьям свою подлую руку.
– "Чтоб у тебя ирод, никогда не стоял, ни на жену, ни на других женщин. А твоя, "поруганная" дочь, родила тебе сразу тройню, причём два раза подряд и с перерывом в один год. А новый зять сбежал, со всеми твоими сбережениями. А жена, ушла к молодому кобелю и делила с тобой единственную квартиру. И жизнь свою, чтоб ты кончил в нищете, бомжом на Речном вокзале в Москве, где качал бы права перед таджиками и киргизами, а голые бабы, не приходили бы тебе даже во сне – НИКОГДА!"
Упыхавшись от изощрённых ругательств, я обрёл относительное спокойствие и стал искать себе место, где поспать. С кем переспать, у меня проблем сейчас не было, а вот где поспать – это действительно было серьёзнейшей проблемой, в виду наличия пауков, клопов, змей и скорпионов, которые частенько забредали здесь в гости.
А как всем известно, что незваный гость, – хуже татарина, то такие гости, меня совсем не радовали, от слова, совсем. Лучше бы татары пришли.
– О, Ванюша. А ми тут ходим туда-сюда. Кюшать ищим.
Их бы конечно, тоже пришлось бы выгонять, ну это уже детали.
Бирао, строился вдоль реки. Ну как строился. Кто, где хотел, там свою лачугу и строил. Возле реки, те кто победнее. Дальше от реки, те кто побогаче. Хотя эти границы были здесь весьма условны. Скорее у кого статус был повыше и обладал домашними животными, умениями, или был воином. На крайний случай приходился родственником вождю, или его советникам.
Улиц не было, были тропинки между навесами, громко названными хижинами. В центре, они лепились друг на друге, по краям было более свободно, и там блеяло и мычало домашнее стадо, вперемешку с человеческим.
Ну а в остальном, нормальный такой африканский город. С полной антисанитарией, несмотря на близость большой реки, что была засрана на километр вперёд и назад, отсутствием понимания о канализации и туалетах, а также возможности приготовления нормальной пищи.
Побродив по его центру попинав ногою хилые хижины, и свалив по нечайности парочку, я, распугав немногих возвратившихся жителей, отправился на окраину города, в очень плохом настроении.