Старшина подвел Крюкова к спорящим.
— Этот, что ли? — спросил он.
— Ага, точно он, с глупой рожей! — Чапаев указал на Крюкова.
Дежурный обратился к Крюкову, держа перед глазами список задержанных.
— Фамилия?
Крюков с гримасой страдания на лице изо всех сил напряг память и полуутвердительно сказал:
— Кадушкин?
Дежурный углубился в список и прочитал его из конца в конец сначала сверху вниз, а потом в обратном порядке.
— Нет такого, — констатировал он. — Слушай, а тебя когда доставили? Может раньше?
— Телогрейкин! — радостно крикнул Крюков. — Посмотрите внимательно, Телогрейкин должен быть!
Дежурный снова углубился в изучение списка.
— Вот теперь другое дело, — с удовлетворением заключил он. — Телогрейкин имеется. Выходи с вещами. Во народ! Так нажрутся, что свою фамилию уже не помнят!
Подталкиваемый в спину участковым, Крюков покинул гостеприимные стены Управления внутренних дел.
Чапаев вывел Крюкова из здания, и они направились через дорогу к скверику, ориентируясь на возвышавшийся на постаменте памятник Ленину.
— Ну, блин, если это дело всплывет, меня как минимум уволят без пенсии и выходного пособия, — посетовал Чапаев. — Хорошо хоть, что тебя никто не узнал.
— Сидоров узнал, — возразил Крюков. — И кто-то стуканул уркам, что я мент. Еще до того, как меня к ним посадили. А кто здесь знал, что я мент?
— Ну, я знал, — уныло признался участковый. — Но я тебя не сдавал. И зачем бы тогда сейчас вытащил?
Крюков пожал плечами.
— Кто тебя знает? А по пьяни не мог никому сказать?
Участковый обиделся.