– Пойду открою, – сказал Морис.
– Иди, иди, – подколола она его, – а то кот подумает, что мы занимаемся здесь чем-нибудь неприличным.
– И он будет прав!
– Разве?!
– Конечно! Или вы считаете, что щипаться прилично?
Мирослава прыснула со смеху и плюхнулась на его кровать.
– А я о чём говорю, – пробормотал он и отправился открывать дверь. И едва только он её открыл, как кот, ворвавшись в комнату, с разбега запрыгнул на ту же кровать.
Морис закатил глаза. Потом подумал и плюхнулся рядом. Вся троица затеяла весёлую возню. Если бы в это время их видел Шура Наполеонов, то непременно сказал бы – детский сад. Хотя потом и сам бы не удержался от того, чтобы включиться в игру.
На следующий день ближе к вечеру детективы поехали в город, чтобы посетить ресторан «Мотылёк» и насладиться его фирменным блюдом из зайца. Хотя основной целью было, конечно, знакомство с поваром Корниловым и беседа с ним с глазу на глаз.
Останавливая «БМВ» на стоянке ресторана, Морис спросил:
– Вам не кажется, что название у этого заведения слишком уж легкомысленное?
Мирослава улыбнулась:
– Право, сударь, я даже не знаю, что вам ответить.
– Я к тому, что «Мотылёк» звучит несолидно.
– И наводит на мысль о ночной бабочке, – подсказала она.
– Об этом я не подумал.
– Вместо тебя об этом подумало твоё подсознание, иначе название ресторана не смущало бы твой покой.
– Ладно, сдаюсь, – ответил усмехнувшись Морис, – премиленькое название.
Они подошли к двери, на которой была изображена закручивающаяся кверху спираль из разноцветных мотыльков. Морис открыл тяжёлую старомодную дверь и едва удержался от замечания о том, что ресторан с таким названием должен иметь лёгкую дверь, можно даже сказать воздушную.
Но устроители ресторана думали иначе. Миндаугас пропустил Мирославу вперёд. В России не приветствовались европейские гендерные штучки. И Мирослава, несмотря на свою не совсем женскую профессию, виртуозное владение огнестрельным и холодным оружием, практическими навыками карате, предпочитала, чтобы мужчины открывали перед ней двери, придвигали и отодвигали стулья, дарили цветы и книги. И это при том, что её собственный сад с весны до осени был полон цветов. А в доме была огромная библиотека. Всё-таки, как она ни скрывала, романтика, видимо, была ей не чужда.