– Очень мне нужно врать! – скорчила она презрительную гримаску. – И вообще, я не обязана приходить в ваш следственный кабинет!
– Обязаны. Вам пришлют повестку. Если вы не придёте, вас приведут.
– Сатрапы!
Наполеонов пропустил мимо ушей ругательство Левченко и покинул, не прощаясь, её квартиру.
Девица не вызывала у него ничего, кроме отвращения, но следователь должен уметь работать с любыми свидетелями вне зависимости от того, какие чувства от общения с ними он испытывает.
Не успел Наполеонов высунуть нос из подъезда Левченко, как в лицо ему ударил порыв ветра с дождём, смешанным со снегом.
– Только этого ещё не хватало, – пробормотал следователь себе под нос и бегом кинулся к своей машине. Выехав со двора, он сразу же позвонил судмедэксперту и, едва тот взял трубку, накинулся на него: – Зуфар Раисович, ты чего же это в заключении ни словом не обмолвился о следах побоев на теле Нины Авдеевой?
– Потому и не обмолвился, – спокойно парировал Илинханов, – что их там не было, а заниматься приписками я не приучен! И вообще морг – это не место для фантазий!
– Так ты хочешь сказать, что муж не бил Авдееву?
– Я и говорю тебе русским языком, что её никто не бил! По крайней мере, в последнее время!
– Вот тебе бабушка и Юрьев день! – вырвалось у Наполеонова.
– Кто тебе вообще сказал, что её били?
– Свидетельница. Подруга убитой.
– Скорее всего это её выдумки или домыслы.
– Вы так думаете? – ещё раз попытался уточнить следователь.
– Я сказал тебе своё мнение! – отрезал Илинханов.
– Извини, Зуфар Раисович, – вздохнул Наполеонов.
– Ничего, бывает, – благодушно отозвался судмедэксперт, – а если хочешь, – пошутил он, – приводи сюда свою свидетельницу, мы отрежем у неё кусочек языка и исследуем его на склонность к болтливости.
– Скажешь тоже, – отмахнулся следователь, – нам с тобой, боюсь, тогда отрежут не язык, а самое ценное для нас мужчин место.
– Ты, конечно, имеешь в виду голову, – Илинханов рассмеялся и отключился.