– Как, как все прошло? Я волновалась, боялась звонить, тебя беспокоить.
– Вот так с порога и снова о работе?
– Лева, имей совесть, я в неведении целые сутки, у меня все терпение закончилось.
– Твоего мужа чуть не убили сегодня ночью, – с драматизмом в голосе произнес Гуров. – Но только «чуть». Я жив, цел и невредим.
– Ты шутишь?
– Нисколько. Все было очень серьезно, настоящий нож, настоящий преступник. И вообще, сегодня ночью все было похоже на какой-то боевик.
– Что, даже перестрелка была? – полюбопытствовала Мария.
Лев Иванович рассказывал о произошедшем и одновременно любовался своей женой. Она искренне и по-детски проявляла свои эмоции, и казалось, нет ничего милее и естественнее проявления ее чувств.
– И перестрелка была, и захват. Зачем тебе такие подробности, Маша?
– Как это, Лев, зачем? Я же должна знать, где ты ночами пропадаешь, чем занимаешься. Только вот легче от этого не становится. Ты понимаешь, что тебя могли убить?
– Понимаю. Работа такая. Кажется, вот когда тебя увидел, начал еще сильнее понимать, что мог больше никогда не услышать твой голос. Вот это по-настоящему страшно. Банду накрыли, допросили, признательные показания получили, теперь дело близится к завершению, преступление раскрыто, и не одно.
– Замечательно! Как я за тебя рада! Все натерпелись из-за этих драгоценностей: Стас в больнице на лечении, меня убийца в лес затащил, тоже чуть не убил, а теперь вот на тебя покушались. Не приносят эти камни счастья людям, какими бы красивыми они ни были. В любом случае хорошо, что все закончилось благополучно.
– Это все ерунда, Маша, по сравнению с тем, что я тебе сейчас сообщу! Мы едем на море! Как обещал! Совсем скоро!
– Ура! Ура! Ура! – громко закричала Маша и целовала Гурова поочередно в щеки. – На море! Вдвоем, только мы и море и никакой работы, так?!
– Так, только мы и море!
Гуров смотрел на сияющее лицо своей любимой жены и понимал, что он самый счастливый человек на Земле.
Фамильный приговор
Пролог
– Кто обнаружил тело? – Следователь вопросительно посмотрел на участкового.
– Да вот, гражданский муж убитой, – указал тот на лысоватого мужчину лет сорока, одетого в рваные по моде джинсы и светлую футболку с надписью, который, интенсивно жестикулируя, что-то объяснял оперативнику.