Почти любовь

– Рада слышать, – вежливо произносит Леся. – Я бы осталась дома, если ты не против. Кино можно и здесь посмотреть.

– Хорошо, как скажешь, – пожав плечами, согласно киваю я. – Закажем что-нибудь в ресторане на вечер?

– Да, отличная идея, – поддерживает она бесцветным тоном.

– И почему мне кажется, что ты лукавишь? – прищурившись, я откидываюсь назад, скользнув взглядом по застывшей в напряженной позе жене.

– Я? – она удивленно вскидывает брови, вопросительно уставившись на меня. – С чего ты взял?

– Я же вижу, что ты хочешь мне что-то сказать, – ободряюще улыбаюсь. – Выкладывай, Лесь.

Она какое-то время колеблется, собираясь с силами или подбирая слова для озвучивания очередной бредовой идеи. Две недели назад Олеся на полном серьезе заявила мне, что хочет записаться на курсы в аэроклуб, исполнить, так сказать, давнюю мечту о прыжке с парашютом. Я привел ей десяток доводов, почему подобный вид спорта ей категорически не подходит, но она все равно обиделась и несколько дней играла в молчанку.

– Я собираюсь снова заняться благотворительностью, – в обращенном на меня взгляде горит неколебимая решительность и вызов, с которым, как подсказывает мое чутье, справиться будет очень и очень сложно. – Я подала анкету и уже прошла собеседование, – спешно добавляет Олеся, дав понять, что возражения бессмысленны. – Меня берут куратором.

– Что за фонд, если не секрет? – мрачно уточняю я.

– Питерский филиал «Содействия». – иного ответа я и не ожидал. Вот, значит, почему моя жена ночами не спит, пока я голову ломаю, что с ней происходит.

– Не расскажешь, кто проводил собеседование? – спрашиваю с деланной небрежностью, пытливо рассматривая заострившиеся черты ее лица.

– Не тот, на кого ты подумал, – бросив вилку, она резко встает и начинает суетливо убирать посуду. Поймав жену за руку, рывком усаживаю ее на пустой стул рядом с собой.

– Зачем ты это делаешь, Лесь? – глядя в округлившиеся глаза, требую ответа на конкретный вопрос.

– Я хочу помогать людям, – четко отвечает она, выдёргивая запястье из моих пальцев.

– В моем отделении всегда требуется помощь волонтеров. Почему ты не обратилась ко мне?

– Ты всерьез думаешь, что ухаживать за онкобольными для меня будет легче, чем заниматься курированием в фонде? – яростно вспыхивает Олеся. – Или ты банально боишься утратить надо мной контроль?

– Ты снова делаешь из меня какого-то тирана, – холодно констатирую я. – Сколько можно, Лесь?

– Я миллион раз просила тебя выключить режим гиперопеки, но ты не слышишь, – парирует она. – Пойми, наконец, ты не сможешь оградить меня от всех опасностей.

– Это разговор слепого с глухонемым. Ты уже все решила. Я не буду спорить. – тяжело вздохнув, я развожу руками. – Слова больше не скажу. Делай, как хочешь, – раздраженно встаю из-за стола и подхожу к окну.

В стекла барабанит дождь, сбегая ручейками вниз. Серое небо и облысевший сад производят удручающее тоскливое впечатление. Я не слышу, а скорее чувствую, как Олеся приближается ко мне со спины. Обняв обеими руками, осторожно кладёт подбородок на мое плечо и тихонько вздыхает.