— Да это не страшно, волосы можно покрасить. Главное, не полысеть, тут уже сложнее.
Он фыркнул от плохо сдерживаемого смеха возле моего уха, вызывая толпу мурашек по телу.
— Спасибо за сына, Ванилька! И да, люблю. Давно. Наверное, с первой встречи.
Теперь я ухмыльнулась. Кажется, сегодня мы окончательно перешли точку невозврата.
— Это почему ещё наверное? А? Яровой?
— Наверное, так как в то утро, когда твоя шикарная попка слиняла из отеля, я хотел тебя любить всего лишь чуть-чуть сильнее, чем прибить. И вообще, ты всегда вызываешь чувства, плохо поддающиеся контролю.
Моя моська расплылась в довольной улыбке, и я счастливо выдохнула.
— Ну, Панталонович, это я умею и регулярно практикую. Смирись, любимый.
Он улыбнулся широко, как если бы это сделал аллигатор по версии графа, ну а мне нравилось. Не видела, в отличие от Третьякова, улыбающегося крокодила, а вот искренняя улыбка моего мужа меня восхищала.
— Мамочка, сына кормить будем? — неожиданно включилась в нашу милую беседу, кажется, неонатолог, которая тоже присутствовала на родах.
— Естественно, как это наш Денис Захарович останется без завтрака, — оптимистично протянула руки, пытаясь за бравадой скрыть свою растерянность.
Вдруг не получится? Как вообще правильно?! Разом все уроки с курсов оказались позабыты.
В руки вложили попискивающий кулёк, а я дрожащими пальцами направила грудь к уже крутящемуся в поисках еды ротику. Дальше всё сложилось само. Чудеса, да и только!
— Значит, всё-таки любимый, — устроившись рядом с нами, Яровой по очереди осмотрел меня с сыном.
В первую минуту запуталась в ходе его вроде как продолжающегося рассуждения. Теперь, когда все покинули палату, не нужно было шептаться и скрывать эмоции, поэтому расслабилась.
Откинулась на высокую спинку моей так называемой родильной кровати и с трудом свела ноги ближе друг к другу. Мужские пальцы тут же бережно помогли мне, поправляя на мне простыни и плед.
— Ты, возможно, не поверишь, Захар, но вот так тяжко я сдвигала ноги только единожды — после той ночи с тобой в отеле.
— Охотно верю. Я сам себя после этого стал бояться. Ты была первой и стала последней женщиной, которую я был реально готов затрахать до смерти.
Знаю, что со стороны это так себе комплимент, но не для меня, знающей о любви мужа к тотальному контролю в любой сфере его жизни.
— Ладно, Яровой, не страдай. Это во всём виноват мой запах ванили и твоя ограниченность в потреблении сдобы. Вот к чему приводит порою диета такого спортсмена как ты.